В
круговерти мыслей проскользнуло еще одно воспоминание.
— Фонсо, я
тут недавно узнала от постороннего человека, что тебя, оказывается,
должны были перевести наконец-то в столицу, потом вдруг чуть ли не
разжаловали в рядовые и оставили здесь.
Брат
напрягся и мне пришлось убрать голову с его плеча.
Фонсо
ничего не говорил, но я увидела, как дернулся его кадык. А затем
отчетливо проступили желваки. И рука на столе сжалась в
кулак.
Наконец,
брат повернулся.
— Кто тебе
сказал?
Под
недовольным, раздраженным взглядом Фонсо мне стало не по
себе.
— Дориэн
Драгович.
Уголок рта
брата приподнялся, будто он собирался улыбнуться, но не вышло.
Какое-то время Фонсо молчал, я не напирала, ждала.
— Я вызвал
на дуэль Тобиара Драговича. — Наконец он смог улыбнуться. С
горечью, правда. Я же чуть не забыла, как дышать. — Он принял
вызов, — с ноткой наигранного удивления заметил брат. — И даже
прибыл на место дуэли с секундантами. Разумеется, оружие, как
вызванная сторона, выбирал он сам. Револьверы, — ответил на мой
вопросительный взгляд Фонсо. — Он в меня не попал, а я ранил его в
предплечье. И сразу же после моего выстрела прибыли полицейские.
Представь, как вовремя! Бедную, несчастную жертву отправили в
госпиталь, а меня — жуткого, коварного типа забрали в участок. Но
ты не переживай, Хвостик. Я легко отделался. Всего лишь продлили
мне службу под Дымбовицей на неопределённый срок. И отложили
повышении в звании.
Не
переживать? Он смеется?
— Почему ты
мне ничего не рассказал? — еле слышно выдавила я.
Фонсо легко
улыбнулся, взлохматил мне волосы и ответил:
— По той же
причине, по какой не рассказал и про Рэду. Смысл тебя было
беспокоить? Ты бы заявила: «Не смей этого делать»
— И заявила
бы. И правильно сделала!
— Мирелла,
— сурово обратился брат, — я не мог это так просто оставить. Я
должен был тебя защитить. Должен был показать, что никому не дам
тебя в обиду.
— В том
время как отец…
— Его тоже
можно понять, — перебил брат.
— Я
отказываюсь это делать. Вот скажи, почему ты даже мысли не
допустил, что я могу так дурно поступить, а он… он…
— Он привык
опираться на факты, — мягко возразил Фонсо. — А факты были против
тебя.
Я покачала
головой.
— Знаешь,
доверие в семье — штука иррациональная, которая не должна ничем
подкрепляться. Только любовью, наверное. Больше ничем.