Я могу жонглировать чем угодно, хоть мороженой камбалой. Но это вряд ли понравится зрителям. Мороженая камбала, правда, воняет не так сильно, как жареная. Но все равно попахивает. Это слишком сильные ощущения.
Главное в моей работе – быть экзотичным. И у меня это получается. В национальном испанском костюме, в зеленом камзоле с золотым шитьем и белых штанах я смотрюсь, как тореро. Я полон огня. Я – ритм, я – движение. Я – страсть, против которой трудно устоять. И, когда я смотрю в глаза женщинам, смотрю в глаза северным сдержанным немкам, англичанкам и норвержкам, их сердца начинают оттаивать. Я чувствую это. Это не стриптиз, конечно, но это призыв, sex appeal[21]. И часто я вижу, как в глазах их раскормленных спутников появляется ревность, желание съездить мне по морде.
Мне это нравится. Я люблю будить людей.
3
В тот день я жонглировал бандерильями. В тот исторический отрезок времени, который отныне называется «День, когда я встретил Девушку».
Бандерильи – это такие пики, длиной в полметра каждая. Красивые пики, обвязанные желтой и красной мохнатой тесьмой. У них острые стальные наконечники. Бандерильи втыкают в холку быку на корриде, чтобы посильнее разозлить его и выпустить из него излишек крови. Хороший взрослый бык, не какой-нибудь там becerro или novillo[22] , – это свирепое чудовище. Но меткий удар парой бандерилий останавливает его, когда он несется на пацана-бандерильеро во весь опор. Удар должен остановить быка. Иногда бандерильеро промахивается и зарабатывает себе отличный шанс отправиться на тот свет. Что ж поделать… Чтобы дожить до alternativa[23], нужно немало потанцевать перед разъяренной мордой смерти весом в полтонны. Смерти, которая называется бык миурской породы.
Мои быки – это зрители. Не у всех из них есть хвосты и копыта, хотя у многих есть роскошные рога. Я должен раззадорить их, разбудить их, вывести из себя. Они не начнут кидаться на меня – это не принято. Так пусть хотя бы кидают монетки в мою коробку. Платят мне за то, что я остался живым.
Когда я работаю с бандерильями, то выступаю на грани дозволенного. Со стороны вообще невозможно понять, как это мне удается – жонглировать одновременно восемью пиками, да так, что не меньше четырех одновременно находится в воздухе, подкидывать их плечами и спиной, ловить ногами и запускать обратно в голубое испанское небо. Зрители мои взвизгивают, когда бандерилья летит убийственно острым концом сверху ко мне в рот, и орут от ужаса, когда в последнюю долю секунду я успеваю схватить наконечник зубами. Они уверены, что чертова пика должна с размаху пробуравить мои кишки до самой задницы. Честно говоря, я тоже не уверен, что когда-нибудь этого не случится. Ошибки у всех бывают. Но пока я жив, как видите. Пока.