Заметив, с каким жадным любопытством я его изучаю, незнакомец
улыбнулся чуть шире. Отвесил мне учтивый поклон и представился:
— Джестер Курц к вашим услугам, баронесса.
Тут же выпрямился и почему-то испытующе уставился на меня.
Почему он так смотрит? Как будто ждет от меня какой-то реакции.
Мы знакомы? Да нет, вряд ли, тогда бы он не называл своего имени.
Тогда в чем причина такого внимания?
— Очень приятно, — проговорила я, осознав, что пауза несколько
затянулась. Кашлянула и нерешительно добавила: — Я в самом деле
очень благодарна вам за помощь, господин Джестер. Вы спасли мне
жизнь!
В последнюю фразу я вложила побольше пыла и трогательно прижала
к груди руки, усердно захлопав ресницами.
Понятия не имею, что это за тип такой объявился. Но на всякий
случай опробую на нем свои женские чары.
— О, не преувеличивайте мои заслуги. — Джестер издал странный
смешок, правда, почти сразу посерьезнел и добавил: — Уверен, что вы
без особых сложностей справились бы с этой проблемой и
самостоятельно. Но я подумал, что лучшего момента для знакомства и
не придумаешь.
Я чуть сдвинула брови, озадаченная. Мужчина говорил спокойно и
вроде даже приветливо, но в его тоне то и дело проскальзывали
какие-то непонятные стальные нотки. Зуб даю, что он привык
приказывать, а еще более привык к тому, что его повеления
немедленно исполняются.
Кто же он такой? Какая-нибудь местная знаменитость?
Могущественный колдун, слава о котором идет по всей округе?
Кстати, правдоподобная версия. Конюха он отшвырнул от меня при
помощи магии с такой легкостью, как будто пнул надоедливого
щенка.
Тем временем блондин неторопливо подошел к парню, все еще
лежащему без движения на земле. Присел около него, и серебристый
кокон, сотканный из воздуха над поверженным конюхом, с чуть слышным
свистом исчез. До моего слуха донесся протяжный жалобный стон, и
мой несостоявшийся убийца приподнялся, ошеломленно держась обеими
руками за голову.
— Даю тебе пять минут, чтобы убраться, — негромко произнес
Джестер. — И настоятельно советую никогда больше не возвращаться и
тем более не попадаться мне на глаза. Иначе отправишься на каторгу
до окончания дней своих.
— Но… — вскинулся было что-то возразить дуралей, и в глубине
души я поразилась его глупости, настолько поразительной, что
граничила с настоящей отвагой.