— Если вы, мастер, про толстяка, для которого пришлось расширять
дверной проем в камеру, чтобы он просто смог зайти — то да, мы к
Регону.
Палач хмыкнул, гвардейцы заулыбались. Чревоугодие Регона и его
постоянно растущие габариты были предметом сплетен во дворце уже не
первый год. Вроде даже кто-то принимал ставки, когда герцога хватит
удар и в каком виде он будет в этот момент: на очередной служанке
или с куриной ножкой в руке. Многие сходились на том, что в момент
удара все будет происходить одновременно: будет и служанка, и
куриная ножка. Возможно, будет даже две куриные ножки.
Палач зазвенел ключами и открыл решетку, ограждающую его каморку
и коридор с лестницей от сектора с камерами. То есть даже если
кто-то выберется, ему придется преодолеть еще и это препятствие на
пути к свободе.
Регона держали не очень далеко — пятая камера слева. Покопавшись
в ключах, палач нашел нужный и быстро открыл для нас дверь,
отступив в сторону.
— Герцог, к вам пришли! — крикнул он напоследок, после чего
посчитал свою миссию окончательно выполненной.
Я не боялся толстяка, который должен был сидеть, к тому же, в
кандалах, и спокойно вошел внутрь.
Это была обычная тюремная камера, а не мой люкс, так что в углу
стояло некое подобие топчана с тонким матрацем, была крышка на
отхожем месте, а у потолка — маленькое окошко, которое при желании,
узник мог приоткрыть и запустить свежего воздуха из внутреннего
дворика крепости.
Герцог лежал на топчане и никак не отреагировал на наше
появление. Ну и пусть, я тут с ним не беседы вести собираюсь, а
сознание проверить. Так что я положил руку на плечо лежащего на
боку мужчины и скользнул в чертоги разума — там работать с
сознанием намного проще и быстрее.
Меня встретила пустота. За пределами моей полусферы, там, где
должно было быть сознание герцога, я не увидел ровным счетом
ничего.
Вынырнув в мир живых, я схватил Регона за плечо, пытаясь
перевернуть тушу, и параллельно подозвал гвардейцев:
— Сюда, быстрее! Он походу уже все…
Совместными усилиями мы перевернули, как я и думал, хладный труп
толстяка на спину.
Пари проиграл весь двор: герцог Регон почил не на служанке и не
за едой, да и вообще не от удара. О чем свидетельствовали вылезшие
из орбит глаза и вывалившийся фиолетовый язык. Скорее всего, его
или задушили, или отравили. Это должен будет выяснить королевский
лекарь.