Зачем она лжет мне? Зачем показывает эти фантазии? Я помню эти
дни, я помню, что я делал.
«Это не ложь, Антон. Это теперь ты».
Мысли богини были полны сожаления.
«Нет! Не я! Это не мог быть я!»
Она наконец-то повернулась ко мне, и я увидел огромную печаль в
ее глазах.
Богиня опять пытается меня обмануть, она всегда мне лжет.
«Ты сделал все это, Антон. Не помнишь, но сделал. Смотри сам,
свои же воспоминания».
Богиня коснулась моей груди и вырвала часть моей памяти,
отправив в сторону, разворачивая воспоминание и делая его
видимым.
Я стою в камере герцога Регона. Толстяк лежит на боку и кряхтит
— матрац для его туши слишком тонкий и сейчас ему было неудобно. Я
подхожу к нему, кладу на плечо руку и силой магии начинаю методично
сминать его сознание. Герцог начинает хватать воздух, мелко
трястись, но я не ослабляю хватку, растворяя его «Я» во тьме
бездны. Все оказалось кончено буквально за минуту, после чего я
заглядываю в лицо с вываленным изо рта языком, чтобы убедиться, что
эта свинья сдохла, и зову гвардейцев.
«Это сделал ты, Антон, не отрицай».
Я начал вспоминать. Герцог дышал, когда я вошел внутрь? Или это
такая хитрая иллюзия? Нет же, он был мертв! Его кто-то отравил! Он
был холодным, я помню! Эта дрянь пытается меня обмануть. Опять.
Я сделал единственное, что было мне сейчас доступно — я
попытался броситься на Лу и придушить маленькое лживое
божество.
Уже почти дотянувшись до горла богини, я замер — обе руки Лу
были сейчас погружены в мою грудь по локоть. Мое сознание пронзили
тысячи игл, это было настолько ужасно, что я даже ментально не мог
кричать, просто замер.
Прямо сейчас Лу методично шарилась по закоулкам моего сознания и
души. Без барьеров и магии, на чужой территории, я был абсолютно
беззащитен и открыт перед ней.
«Хватит! Не надо! Хватит!»
В этот момент Лу вырвала руку из моей груди, сжимая в кулаке
извивающийся жгут чистой тьмы. Богиня бросила на него взгляд, и
тьму в ее руки пронзил яркий синий свет, растворяя и уничтожая эту
часть… Чего? Моей души?
Сколько раз Лу вырывала метастазы тьмы, которые пустила в моей
душе бездна, после чего сжигала их силой своего разума, я не знаю.
В чертогах не было времени в привычном смысле, так что с одинаковым
успехом мы могли находиться там и миг и десять часов. Под конец
лицо богини потемнело, на лице и руках проступили черные вены, а
фиолетовые глаза налились кровью.