Горецкий стал похлопывать себя по карманам:
– Где же она? – Достав крошечную бутылочку, он осушил ее одним глотком.
– Что вы делаете? – Егор аж рот раскрыл.
– Опохмеляюсь.
– В Центре управления труп, а вы пьете?
– Ему уже плевать, – капитан сел в кресло и прикрыл глаза.
– Вы умерли там?
– Наоборот, оживаю.
– Нужно, наверное, что-то делать. Куда-то звонить.
– Мы всюду уже позвонили. Везде тишина.
Егор рассматривал мертвого мужчину:
– В аэропорту никого. Все спасательные службы молчат. Что случилось-то?
– Какая-то беда.
– Шутите?
– Нисколько. Он, – Горецкий показал на труп, – наверное, знал, что случилось. Но почему-то убил себя.
– Разве можно самому себе перерезать горло? Нет, это убийство.
– Но помещение было закрыто изнутри. Изнутри! Мы ломали дверь. По-твоему, труп встал и запер за убийцей?
– Но зачем диспетчеру было себя убивать?
Горецкий поднял с пола лист бумаги:
– Чертовщина какая-то. «Я, Маркин Владислав Андреевич, 1967 года рождения, диспетчер. Сегодня 1 августа 20… года. На меня…» И все. Дальше только какие-то закорючки.
– Что – «на меня?» – Егор взял листок.
– «На меня – напали», наверное.
– Но перед этим дали возможность написать предсмертную записку?
– Что ты до меня докопался? Откуда я знаю! Мужик на тягаче с такими ранами тоже не должен был шевелиться. Тебе он не показался странным?
– Мне все кажется странным. Что вообще происходит? Где люди? Это массовое похищение? Пустили газ? Применили гипноз?
Горецкий ткнул пальцем в монитор видеонаблюдения:
– Давай наших закроем пока где-нибудь от греха подальше. Не нравится мне все это.
– Сходить за ними?
– Зачем? Позовем по громкой связи.
Но Егор ткнул пальцем в другой монитор.
– А это кто? – В самом конце балюстрады, возле кофейни, стояли сразу двое.
– Ого, – Горецкий привстал, – да это наши. Это Иван, диспетчер. Что он делает?
Стоя к камере спиной, Иван колотил по кофейному автомату, требуя вернуть сдачу. Вы замечали, что все люди, обиженные техникой, выглядят одинаково? Они суетливы, раздражены и смешны. Они не понимают, что ничего не могут исправить, но с досадой продолжают колошматить по обидевшему их автомату. Иван засовывал руку в отделение для мелочи и, не найдя там искомого, снова стучал по панели. Но даже столь горячего усердия было мало, чтобы одолеть машину. Рядом, в съехавшей набок пилотке, дремала одна из досмотрщиц.