— Да что
вы себе позволяете? — вспыхнула Полина. — Я честная
девушка!
— Девушка?
— изумился Лосев. — Так вы же свою фамилию назвали — Аксенова. Я
думал, что вы жена.
— Пока
только невеста, — потупилась девушка. — А фамилию взяла, чтобы
документы после свадьбы не менять.
— Вон оно
как! — покачал головой командир. — Ну раз невеста, то увольнение до
двадцати четырех ноль-ноль. — Когда Полина вышла, Лосев, поймав
меня за рукав, шепнул: — Володя, если задержишься до утра, то на
всякий случай в дежурку позвони!
Как и
любые провинциалы, приехавшие в Москву впервые, мы отправились на
Красную площадь. Надо бы еще на ВДНХ, в парк Зарядье, на Патриаршие
пруды, но этот список в обязательной экскурсии гостей города
появится позже.
Проходя
мимо одного из красивых зданий, Полина похвасталась:
— А нас с
девчонками в «Доме Советов» поселили!
Я
присвистнул. В «Доме Советов» — вернее, во «Втором Доме Советов»,
бывшей гостинице «Метрополь» жило руководство страны. Может, не
первые люди государства — эти жили либо в Кремле, либо в «Первом
Доме Советов» — бывшем «Национале», но, все-таки, персоны
значительные. Значит, Правительство очень заботится о будущих
вожаках молодежи. Вот нас, например, в таких гостиницах не
поселили, а засунули в курятник на Лубянке.
— Нас на
съезд должно было двести человек приехать, по количеству членов в
губсоюзах — один делегат от ста, но не все приехали. В начале
собрания сказали, что собралось сто семьдесят шесть человек.
Правда, уже меньше осталось. Вон, моя соседка по комнате в первый
вечер гулять ушла, да куда-то пропала.
При словах
о соседке у меня что-то щелкнуло, но Полина опять начала меня
убалтывать.
— Нас,
девок, всего двенадцать человек приехало, потому нас в «Доме
Советов» и поселили, а парней куда-то в другое место. Но мы с Викой
вдвоем в одну комнату попали, а остальные вчетвером. Я-то вчера
хотела попросить, чтобы ко мне кого-нибудь подселили, скучно
одной.
Полина
болтала без умолку, но я пропускал мимо ушей половину слов,
обдумывая вчерашний разговор с Кедровым и Артузовым. Мы тогда
пришли к выводу, что записку мог написать кто-нибудь из нашей
группы, а исполнителем должна стать девушка из состава делегации.
Вполне возможно, что кто-то из наших и засунул гранату, вопрос лишь
кто? И почему решили оболгать именно меня? Месть за срыв покушения?
Маловероятно. Как правило, в этом случае не мстят. Артузов
пообещал, что сделает графологический анализ записки, сравнит его с
образцами почерка всех чекистов-курсантов. Не сам, конечно,
попросит специалистов. А образцы почерка надо будет собрать.
Первым, кто оставил свой автограф, был, разумеется, я. Покамест мне
велели сидеть тихо, лишнего внимания к себе не привлекать, но
нужные телефоны я получил. Мало ли что... Конечно, у меня теперь
все зудело, чтобы позвонить Артузову, но телефоны-автоматы в Москве
еще не появились.