Впрочем,
по спросу и предложение. Я уже собирался уйти, как вдруг узрел
«Двадцать тысяч лье под водой» Жюля Верна, первое издание в России.
Не колеблясь заплатил три рубля, сунул покупку за
пазуху.
Теперь бы
прикупить чего-нибудь вкусненького. И Капку (тьфу ты, опять!), то
есть Полинку порадовать, да и себя.
Будь я в
кожаной куртке, шиш бы мне что-то продали. А парню в солдатской
шинели удалось купить с полфунта чая, именуемого здесь «цыбиком»
(цыбик, сколь помню, был больше, или я что-то путаю?), фунт сахара
и даже два фунта пряников. Пряники сомнительной свежести, но,
надеюсь, их испекли не до Октябрьской революции, а чуть позже. Еще
удалось купить десять лезвий для станка. Я-таки обзавелся
безопасной бритвой, а вот лезвия к ней отчего-то оказались
страшенным дефицитом, и в Череповце продавались едва ли не по
десятке за штуку. А здесь — десять лезвий за пятьдесят рублей,
даром!
Конечно,
чекисту, который «революцией мобилизован и призван», покупать
товары и продукты на «черном рынке» не очень прилично, но что
делать? Если я сейчас начну трясти мандатом, то торговцы просто
разбегутся, а я останусь без лезвий и без вкусняшек. Двуличный я
человек, наверное. И вообще, сейчас бы еще прикупил на рынке
пластиковый пакет, не пожалев на него оставшихся денег. Здесь народ
ходит по магазинам с корзинками, кошелками и мешками. Авоську еще
не изобрели. Хорошо, что карманы солдатской шинели очень
объемистые, но они теперь раздулись и выглядят некрасиво. Раньше,
говорят, имелисьспециальные
посыльные, «Красные шапки», доставлявшие пакеты с покупками за
смешные деньги — пятьдесят копеек. Хотя, до революции это не такие
и смешные деньги.
Надо еще
что-нибудь прикупить посущественнее. Я уже положил глаз на
краковскую колбасу, собираясь прикупить половину кольца (тетка
назвала этот круг «коляской»), и уже полез за деньгами, как моя
рука былаостановлена.
— Вовк, ты
что, ошалел?
Полина
ухватила меня под руку и потащила от колбасы.
— Ты чё,
не знаешь, из кого в Москве колбасу делают?
Мне так и
вспомнился профессор Преображенский, говоривший своей секретарше,
что «девушке нельзя тащить в рот такую дрянь!».
— А что,
краковскую делают из мертвецов?
— Из собак
ее делают! — уверенно заявила Полина. Остановившись возле какой-то
тетки, повела носом: — Вот, тут свежими калачами пахнет. Давай
лучше их купим, только у меня денег нет, все потратила.