Возвратившимся вскоре товарищам, он сообщил эту
новость. Повеселевшие партизаны, подхватили лежавшего и положили на
самодельные носилки. Рядом уложили и пару карабинов, чтобы они им
по спинам не били при ходьбе.
Сам
командир разведывательной группы, пропустив их вперед, вновь
обернулся назад, в сторону разгромленной колонны противника.
Внимательно оглядывая остовы разбитой техники и лежавшие трупы
немцев, он старался все тщательно запомнить. Дотошный батя,
возглавлявший партизанский отряд, обязательно будет расспрашивать
самым подробным образом о каждой мелочи, о каждой странности.
Поэтому Алексей старался ничего не пропустить.
- Карандаш
бы сюда и блокнот, как у бати. Эх…, - огорченно шевелил он одними
глазами, примечая ориентиры.
Наконец,
вся картина более или менее отложилась у него в памяти. Притоптав
место с закопанными консервными банками, он пошел в сторону своих
товарищей. С тяжелыми и неудобными носилками они не могли далеко
уйти.
Голова
почти не болела. Килиан с трудом разлепил веки и уставился прямо
перед собой. Вокруг царил полумрак. Едва глаза привыкли, он стал
различать окружающие предметы.
- Что это
за дыра такая? – удивленный маг смотрел на земляные стены,
хранившие следы лопаты, доски на полотке и небольшой крепко сбитый
столик в углу. – В каком я мире? Неужели учитель Зенон все-таки
забрал меня с собой? Нет, нет…
Превозмогая
слабость, он приподнялся. В его мыслях царила настоящая чехарда, не
дававшая сосредоточиться. Он то порывался куда-то бежать, то,
наоборот, хотел забиться в какой-нибудь угол и затаиться
там.
- Нужно
узнать, где я, - прошептал он, оглядывая себя. – Может одежда
подскажет? На мне моя старая гимнастерка, ремень и штаны. Шинель
тоже моя. Похоже это не Китон. Здесь бы я уже сидел в королевской
темнице в одной набедренной повязке, а мою одежду делили бы
тюремщики. А как я здесь оказался? Я ведь помню, как пытался
догнать ту колонну. Помню, как жег этих нелюдей, - шепча это, маг
вдруг вспомнил про девушку. – О, Митра! Я ведь мог задеть ее.
Светозарный, неужели я убил ее своими собственными
руками?
На него
накатил безумный страх, от которого стало дурно. Поразившая тело
слабость заставила его рухнуть на лежанку. По лицу непрерывным
ручьем потекли слезы. В конце концов, во время этих метаний он едва
не возненавидел самого себя. «Нет, нет, размазня, возьми себя в
руки! Хватит ныть, как курсистка! Я же маг! Я магистр, черт меня
побери!».