– Поехали, только открой ворота.
По дороге Платон умудрился заснуть, но был разбужен на этот раз звуками спутникового телефона.
– Черт бы тебя побрал, Платон! – вместо будильника прорычал Соколов. – Какого хрена ты не берешь этот телефон, когда звонят!?
– А, Саш, я… привет, я просто сильно устал. У меня была просто адская ночь.
– Знаю я вас, молодежь, с вашими адскими ночами, – немного смягчился Александр, – и не стоит путать красивых баб с рогатыми отродьями преисподней. Ты где?
– Еду на работу, – Платон решил не развеивать миф содомской ночи.
– А ты ранняя пташка, я погляжу, ха-ха! Ладно, как будешь на месте, заскочи ко мне, есть разговор.
– Да, конечно. Что-нибудь случилось?
– Ничего смертельного. На месте расскажу. Жду!
И он повесил трубку.
Платон не почувствовал тревоги видимо потому, что на душе ее и так было перебор. Он просто уставился в окно, смотря на мелькающие мимо дома. Машина легко скользила по улицам города, руль лишь слегка покачивался из стороны в сторону на изгибах дороги. Все это, безусловно, выглядело дико, но Платон решил больше ничему не удивляться.
Дожить до вечера, только бы дожить и не свихнуться! Он должен услышать ее голос! Услышать еще раз и понять, что он не конченый псих! И в то же время все вокруг было реально, просто одна реальность отчаянно пыталась вытолкнуть другую потому, что та, вторая, ну никак не вписывалась в рамки человеческих стереотипов. Более того, она не просто противоречила здравому смыслу, но еще грозилась стереть в порошок первую, более спокойную и уравновешенную реальность, реальность полную жизни, достатка, друзей, возможной любви, огромных перспектив, да чего только она в себя не вмещала! Что предлагала та, вторая? Она не только ставила под вопрос существования его, Платона, жизни, но и готова была положить на алтарь чудовищной правды миллионы других, ни в чем неповинных жизней! И все-таки в глубине души, где-то очень глубоко он втайне надеялся, что все еще обойдется.
На работе, как всегда, была рабочая атмосфера, и творческий беспорядок в головах читался чуть ли не в каждом встречном взгляде сотрудников. Платон быстро проскочил к себе в кабинет, не желая ни с кем говорить.
Смольная сидела на кожаном диване для редких посетителей и пила кофе. Завидев пропавшего шефа, она резко вскочила и схватила со стола свою извечную спутницу – черную кожаную папку, в которой всегда лежали все необходимые для работы бумаги и записи.