– Простите, – медленно и тихо заговорила она, – простите меня за мою наглость.
Платон от неожиданности вытаращил глаза, не зная, что и сказать.
– Еще раз простите, просто я хотела попросить, если это возможно, перевести меня в любой другой отдел, – слова по-прежнему давались ей с трудом. – Я безмерно благодарна вам за все, но поверьте, я просто боюсь теперь работать рядом с этим человеком…
– Не стоит, – прервал ее Платон, – обойдемся без этого. Больше вы этого человека не увидите здесь. И это тоже мое слово.
На глазах Ланской выступили слезы. Не давая ей выплеснуть подошедший к сердцу поток благодарности, Смольная подхватила подругу под руку и вывела из кабинета. Платон отдал должное своей помощнице, которая как всегда смогла прочувствовать его состояние и понять, что чего-чего, а сейчас его лучше всего оставить в покое.
Настя.
Платон вздрогнул, стараясь сосредоточиться, и заказал по телефону еще кофе, попросив к нему булочек с маслом и шоколада. Потом позвонил и вызвал к себе Андрея Гучкова, руководителя юридического департамента, который не заставил себя ждать, явившись тут же.
– Присаживайся, Андрей Викторович, – пригласил гостя Платон. – Скажи мне, пожалуйста, с каких это пор наша корпорация докатилась до того, что начала увольнять с работы беременных женщин?
Признаться честно, Гучков передумал в голове миллион мыслей, пока шел сюда, но был поражен, настолько он не ожидал подобного.
– А как вы… – спохватился было он, осознав всю глупость этого вопроса, но Платон сжалился, и не стал хватать подчиненного за эту оплошность – просто промолчал, выразительным взглядом давая понять, что ждет объяснений. – Если вы по поводу Ирины Ланской, – продолжил Гучков более уверенно, – то ее уволили по весьма веским причинам.
– Кто это тебе сказал, Шарапов?
– Да, Роман Семенович.
– Нализывая при этом твою светлую задницу, – заключил Платон, и жестом показал внезапно вспыхнувшему Гучкову, что не требует объяснений. – Вот что я тебе скажу, Андрей – ты хороший сотрудник и нормальный человек, но насколько я порой не могу понять отдельных людей, настолько не понимаю сейчас и тебя – но почему ты до сих по не погнал в шею Шарапова, ведь ты прекрасно знаешь, насколько тот отвратителен? – и вновь Платон остановил Гучкова, который уже был готов пуститься во все тяжкие. – В общем, Бог тебе судья за то, что держал здесь этого паразита, которого, насколько сам знаешь, не будучи дураком, вообще к людям подпускать нельзя, не то, что ставить руководителем. Повторюсь, что Бог тебе судья за прошлое, но с завтрашнего дня его нога не переступит порога корпорации, и мне плевать, как ты это сделаешь. Вопросы есть?