— Эй, Скворцова, иди сюда, — шепотом прокричала Дашка, рукой подзывая ее к себе.
Вздохнув, Маша решила, что их глупая болтовня отвлечет ее от одной глупой затеи и подошла к кустам.
— Скворцова, знаешь кого мы сейчас видели? — загадочно переглянувшись с Дашкой, спросила Альбинка. Маша отрицательно мотнула головой. Откуда ей знать, если она уже битый час занята тем, что рыскает по универу в поисках Васнецова? – Ректора! И что-то он не выглядит соблазненным…
— А у нас так-то курсовые на носу, — добавила Дашка. – Или ты решила, что мы забыли про спор?
Если бы Маша сняла очки, то даже без них разглядела бы жирный намек, который буквально светился на лицах Дашки и Альбинки. Курсовые сами себя не напишут.
— Конечно, нет! — хмыкнула Маша, добавив голосу капельку самоуверенности. Кажется, то была единственная капля самоуверенности, что скопилась в ее организме за все годы жизни, потому что, по правде говоря, Маша готова была в любую минуту разрыдаться и признаться, что ничего у нее с ректором не выйдет. Мало того, что она отвергла помощь Васнецова, так теперь еще и его самого нигде нет, чтобы обратиться за этой помощью. Но если уж врать, то виртуозно! — На этих выходных Аркаша станет моим. А в понедельник я предоставлю вам доказательство!
Даже если Дашка с Альбинкой ожидали другого ответа, то виду не показали. Бросив емкое «ну-ну», подруги поспешили оказаться подальше от Петровича, который услыхав их перешептывание, все ближе приближался к кустам.
Ситуация со спором складывалась критическая. Поэтому уже скоро Маша стояла у подъезда Васнецова и до дрожи в коленках боялась встречи с консьержем. А если ее не пропустят? А если доложат Васнецову, что она пришла, а он не захочет с ней встретиться? Вопросы роились в голове до тех пор, пока Маша не прошмыгнула в подъезд вслед за женщиной, которая по удачному стечению обстоятельств вошла в него же.
Быстро назвав номер квартиры консьержу, когда он догнал ее у лифта, Маша с облегчением вздохнула, получив в ответ вежливый кивок. Мужчина узнал ее.
Уже стоя у квартиры Васнецова, Маша испытала сильнейшее возбуждение. Ей вдруг резко сделалось дурно от волнений, и тошнота подступила к горлу. Страшно. Страх этот преследовал ее всю дорогу, а сейчас достиг пика. Никогда прежде она не стучалась в дверь парня, которого и своим-то назвать не могла. Но Маша готова была постучать и не имела ни малейшего представления, что будет делать, когда эта дверь откроется.