Появление Ивана вызвало настоящий фурор. Все задвигали креслами,
устремляясь на встречу вошедшему, и на Забелина обрушился шквал
приветствий, рукопожатий и похлопываний по плечам. Только Борис
остался в стороне от толкучки, ограничившись вялым маханием
рукой.
— Все! Все! Рассаживаемся, господа и дамы! — вмешался Жером в
затянувшийся процесс приветствий. — Давайте дадим нашему герою
спокойно покушать, а потом все вместе послушаем о его
злоключениях.
Народ неохотно вернулся за стол. Ивана торжественно усадили
между Палычем и Юджином.
— Да я не особо голоден. Вы лучше расскажите, что у вас тут
происходит? Почему посольство на осадном положении?
— Э, нет! Про сегодняшнюю ситуацию мы поговорить еще успеем, тут
только ты один не в курсе, а вот о твоих приключениях интересно
послушать всем! — оборвал поток вопросов Палыч. — Давай не тяни,
рассказывай, почему ты посреди ночи оказался в сотне километрах от
посольства и как освободился от раханвейн?
Народ за столом одобрительно загудел. Пришлось подчиниться.
Врать Иван не хотел, да особо и не умел никогда, так что рассказал
правду и о желании заработать на операцию Марийке и их совместную
дальнейшую жизнь; и о столкновении с сайгаком; и о лечении на базе
раханов; и о решении проблемы с гоблинами; и о встрече с Зарубиным;
и о своем тезке, ожидающем суда и, вероятно, смертной казни.
Правда, о Салеме и причинах повышенного интереса к нему он умолчал.
Как, впрочем, о Странниках и о конфликте геологов с Цитаделью. Не
хотел при Кавайке и ее людях поднимать эти темы. Да и остальным не
все следует знать. Так что по его словам выходило, что отпустили
его после того, как надобность в нем отпала. Ложью это не было,
выглядело вполне логично, а про мотивы раханов его не спрашивали,
других вопросов хватало.
— Погоди, — прервала его Кавайка, — как, говоришь, фамилия этого
мародера?
— Страшко. Иван Страшко — киевлянин. Палыч, вы должны его
помнить, он с нами в палате лежал.
— Страшко, говоришь? Не этот случаем? — Кавайка развернула к
нему экран своего планшета.
С голографии, явно сделанной при регистрации, на зрителей
испуганно смотрел очень лощеный, но сильно помятый тип. Несколько
полнее оставшегося на базе раханвейн оригинала и без уродливого
шрама, зато с висюлькой в левом ухе, но, несомненно, очень
похож.