— Какой рынок?! Мне работать надо!
— Нам все равно в тало идти, а рынок там рядом!
Есть такие люди, которым проще отдаться, чем объяснить, почему
ты этого не хочешь. И Радка — как раз из таких. Так что завтракали
в таверне. Правда, романская кухня гастрономического восторга у
Ивана не вызвала. Пресловутая фракийская похлебка оказалась
банальным борщом, причем куда хуже того, что подавали в
«По-домашнему», а переваренную гороховую кашу, политую вонючим
рыбным соусом, напоминающим вьетнамский «ныокчам», есть не стала
даже сама Радка.
На рынке Ивана, похоже, запомнили. По крайней мере в этот раз
грабить их не пытались. Монисто никто не купил, что не удивительно,
учитывая запрошенную продавцом цену.
— Восемь сотен за побрякушку? Да за эти деньги можно раба
купить!
— Почтенный гар-мадоу, ты посмотри, это же древность времен
Птолемеев! Здесь таких не делают! Даже в старом Мире такие монисто
по весу на золото меняли! Сейчас, когда Тьма уже поглотила большую
часть Куша и вплотную подошла к Вратам, доступа к мастабам
Та-кемета больше нет. Так что эта цена только из уважения к вашей
прекрасной хоёин! Да благословит Аравелло[41] ее чресла!
Седой, тощий и какой-то пыльный продавец и сам был похож на
египетскую мумию, только что извлеченную из мастабы. Иван
предусмотрительно отключил переводчик и отозвал чешку в
сторонку.
— Радка, а ты точно хочешь носить украшение, выкопанное из
гробницы?
— Глупый! Это же настоящая царская реликвия! Покупай и даже не
торгуйся!
— Вот еще! С чего бы это я его покупал? Тебе нужно, ты и
бери!
— Где это видано, чтобы девушка сама себе украшения покупала? Да
и нет у меня таких денег. Короче, не жадничай и не позорься перед
людьми! Воспринимай это как вложение в свой авторитет. Тебе же
теперь с малаками говорить придется, а они все торгаши, цену вещам
знают. Я его на все переговоры надевать буду, пусть видят, что ты
солидный человек, с которым можно иметь дело!
— У меня этой солидности девать некуда и без твоих
побрякушек!
Забелин еще поворчал для порядка, а потом все-таки купил
проклятое монисто, правда, предварительно сбив цену до пяти сотен.
Ожерелье оказалось весьма увесистым, килограмма три, не меньше.
Верхний ряд состоял из двух дюжин мелких желтых монет неправильной
формы с изображением слона, запряженного в колесницу, а на четыре
нижних нитки было нанизано около сотни более крупных монет
серебристого цвета с изображением стоящего в профиль орла. Все это
перемежалось вставками из ограненных цветных камешков, зажатых в
лапках очень реалистичных жуков-скарабеев.