— Слушай, а
бабушка чем наши раны протирает? — вдруг вскинулся он.
— Не помню.
По-моему, каким-то травяным отваром.
— Так,
может, ромашки отварить?
— Да хоть
чего! Сил уже нет.
Феоктистов
метнулся во двор, нарвал пригоршню цветов и помчался на кухню. Уже
через полчаса протирал горячим отваром рану на руке, а Зубров
прихлёбывал из глиняного стаканчика тот же отвар. Под конец ему
стало чуть легче.
— Спиртом
бы протереть! — наконец сказал Коля. — Но в здешних винах и пиве
его совсем мало. Для санобработки не хватит.
— Спиртом?
— задумался Володька. — Браги у нас нет, но есть бочонок
сидра.
— Ты о чем?
— в глазах раненого, наконец, прорезался интерес. Сидром здесь
называли слабенькое яблочное вино. Зато его было — хоть залейся,
так как почти по всему Норману росли роскошные яблоневые
сады.
— Можно
попробовать выгнать самогон!
—
Что-о-о-о?!
Мало
сказать, что Николай удивился. В их мире самогоноварение считалось
уголовным преступлением, и владельцев соответствующих аппаратов
увлеченно отлавливала милиция. Поэтому даже предположить, что
всегда законопослушный Володька осведомлён об особенностях
процесса, он просто не мог.
— Да видел
я один раз, как бабка в деревне гнала! — Феоктистов постеснялся
признаться, что этим занималась совсем другая родственница. Да ещё
и его самого привлекала к обеспечению незаконного
процесса.
— Так там
же трубчатая спираль, «змеевик» нужен! — Зубров вспомнил кадры из
комедии «Пёс Барбос и необычный кросс». — Его-то как
сделать?
— А,
неважно! На первый случай можно и без него обойтись.
Вздохнув,
сэр Волк пошел на кухню замка, где выбрал самый большой железный
чан, из имевших плоское дно, и утащил в комнату заклинаний.
Основной секрет крылся в том, что подсмотренный им способ
разработали люди, желавшие избежать интереса милиции. Хитрость
заключалась в том, что установка собиралась на обычной кухне
многоэтажного дома из бытовой посуды. И быстро разбиралась. Если
застуканный представителями правопорядка самогонщик успевал вылить
в раковину сусло, вместе с изготовленным продуктом, то из
доказательств преступной деятельности на месте оставался лишь
запах. А за него не сажали!
Чан он
приспособил на каминную трехногую подставку. Теперь под ним можно
было развести огонь. Путем подбора нашёл в кухонной утвари
небольшой глиняный горшочек и такую же неглубокую широкую миску.
Горшок поставил верх ногами внутрь чана, а миску, нормальным
образом, на него сверху. Сложнее оказалось с медным тазом.
Требовалось, чтобы он не только подходил по размеру к первой
ёмкости, но и слегка выпирал, а дно не касалось собранной внутри
конструкции.