Турнирными
копьями драться оказалось намного легче: здорово напоминало
привычную тренировку. А внутренняя успокоенность позволяла
сосредоточиться на «моментиках», тщательно отработанных под
руководством благословенного сэра Жана Дыб-Кальвадосского. Это и
деморализующее переведение копья со щита на голову и обратно, и
прямой и обратный «маятник» и... В общем, турнир проверил весь
арсенал крестоносцев, с блеском доказав его эффективность. Все
заезды друзья выиграли! В последних схватках над трибунами, как
боевой клич, скандировался их девиз: «Кальвадос! Кальвадос!
Кальвадос! Кальвадос!» Победа была полной.
Если бы не
один пунктик. Который не забыл только правящий принц Жан. При
абсолютной победе рыцарь должен был драться со всеми, с кем ещё не
встречался. То есть, с остальными зачинщиками.
— Я ему,
блин, на чемпионат мира не собираюсь!!! — взорвался Зубров, когда
герольд передал волю монарха.
— Закон
есть закон. Вы же не собираетесь его нарушать?
— Ладно,
хрен с вами, золотые рыбки! — подал голос из своей бочки
Феоктистов. — Только нам нужен большой отдых. Остальные-то не
дрались тридцать раз.
— Это
справедливо! — согласился герольд. — Двух часов будет
достаточно?
— Да чтоб
ты сдох, урод! — напутствовал его Николай.
Два часа
протекли как один миг, а выпитая настойка волшебного «сала» не дала
мускулам остыть. Зрители, уже успевшие перекусить, спешно допивали
эль и вино. Оборотни в новеньких, честно выигранных доспехах,
выехали на ристалище.
По жребию
первыми должны были драться сэр Николай Кальвадосский Гром и шериф
Баллеруа. Зазвучали трубы герольдов, и в яростном галопе два
зачинщика буквально слились с конями. Удар! Оба копья разлетелись о
железные тела пучками щепок, но всадники удержались в сёдлах. Смена
оружия. Опять трубы, скачка. Удар!! Шериф падает. А Николай, хоть и
с трудом, восстанавливает равновесие.
Следующий
бой: сэр Владимир Кальвадосский Волк и барон де Трейси. Рыцарь даже
на вид так плотно сидел в седле, что Феоктистов не мог представить,
как его можно оттуда выбить? Барон привычно укрепил в прорези щита
копьё, от чего как током прошило — это же де Шансон! Через секунду
наваждение прошло, но ярость осталась. Де Трейси, действительно,
очень походил на давнего врага.
Кони
разогнались, но перед самой сшибкой Володька выпрыгнул из высокой
деревянной чаши боевого седла и откинулся на спину, намертво зажав
его ногами. Копье барона, чиркнув по отклонившемуся щиту оборотня,
ударило в забрало, оборвало ремни и снесло шлем. На трибунах
вскрикнули от ужаса. Де Трейси был единственным зачинщиком, кто
выбрал боевое оружие. В это же время жало Феоктистова пробило его
железную юбку и пролетело барону под пах.