Тем
временем кальвадос подействовал, и захмелевшие друзья пришли в
себя. Бабушка Линде быстро объяснила, что собиралась с ними
сделать.
— Ты что,
без наркоза нас оперировать собираешься? — изумился сэр Волк.
— Без
чего?
— Ну, без
того, что в беспамятство приводит!
— В
беспамятстве я не пойму жив ты ещё или уже умер.
— Н-да.
Сурово... Ну давай, что ли, тогда ещё по стакану кальвадоса. Да
режь. Будем терпеть.
— А,
вспомнил! — подал голос и
Николай. — В каком-то фильме парня
оперировали без наркоза. Так ему, кроме выпивки, ещё и ложку
деревянную в рот черенком вставили. Что бы кусал от боли. Тем самым
ему легче было.
— Ладно,
найдём и вам по деревяшке! — деловито ответила бабушка Линде.
Буквально
через четверть часа из импровизированной «комнаты заклинаний»
раздались такие жуткие звуки, что даже видавшим виды воинам стало
не по себе. Столько муки было в пронзительном, каком-то
нечеловеческом мычании. И длилось это долго. Очень долго. Два раза
колдунья выставляла за дверь пустые деревянные вёдра и приказывала
нести ещё кипячёной воды. При этом оба раза днища у емкостей были
заляпаны свежей кровью. Эпизодически истошные мычания переходили в
совсем уже нестерпимо высокий диапазон, и тогда из страшной комнаты
остро пахло жжёным мясом.
Наконец,
ближе к утру, в Аржантан вошли воины, сопровождавшие шатавшегося
Гесперона. Правой рукой он растирался заметно уменьшившимся куском
рога Индрика, а в левой бережно нёс за верёвочную ручку небольшой
глиняный горшочек с притёртой крышкой. Его молча пропустили в
башню. Но когда маг зашёл в комнату, даже его передёрнуло от
открывшегося зрелища: на окровавленной скатерти лежали безжизненные
белые тела, сверху сплошь покрытые большими красными рубцами с
пятнами коричневых ожогов.
— Сделал? — устало
спросила колдунья. Гесперон лишь молча кивнул.
— Давай!
Что-то
преодолев в себе, он протянул ей горшочек, из-под крышки которого
торчали три свежих берёзовых корня.
— Молодец!
Рогом пока их понатирай! — бабушка
Линде бережно отлила несколько капель снадобья в маленькую миску,
разбавила водой. От прикосновений частицы Индрика Коля очнулся и
вновь застонал. Колдунья осторожно вставила в свежий надрез на нём
один из берёзовых корней, а второй край воткнула прямо в
окровавленный деревянный пол. Что-то пошептала, медленно обходя
стол. И лишь затем влила часть лекарства Зуброву в рот. Потом
намазала им же глаза и внутреннюю часть ноздрей. Достаточно быстро
слабый румянец начал проявляться на его щеках.