Игорь Семёнович обещал что-то забацать с выбором расы и судя
по всему сдержал слово, а, следовательно, передо мной те самые
наместники, причем явно срисованные со Степан Марковича. Так, это
уже не важно, главный вопрос – каким образом три ладошки влияют на
выбор между полусотней рас? Число вариантов явно не соответствует,
значит должна происходить многогранная оценка всех моих действий.
Впрочем, Наместники могут быть одинаковыми лишь на первый
взгляд.
Спустя пару минут пристального изучения улыбчивых старичков я
отыскал различия между ними! У одного руки были мозолистые, у
второго холёные, а у третьего время от времени подрагивали пальцы.
Как именно это использовать я ещё не понимал, но главное, что
начало было положено.
- Работяга, богач, безумец, - в награду за свою догадку, я
получил три улыбки, такие же разные, как и руки этих стариков, но
на этом всё.
Н-да, маловато. Так, а если пойти другим путём. Как там
звали высшую инстанцию и главную ИскИниху…
- Вверяю свою судьбу в руки Создательницы! – не скупясь на пафос
ответил троице.
Улыбки Наместников стали ещё шире, а у дёрганного та и вовсе
стала похожей на оскал, но дальше вновь ничего не произошло.
Факир был пьян, и фокус не удался…
Помолчали. Попытался вновь перевести стрелки на Творца другими
словами, но опять мимо, разве что ощутимо похолодало. Впрочем,
вполне возможно, что меня банально поторапливали.
А если так?
- Я выбираю, - крутанувшись на пятках, я уставился в пустоту,
туда, где по идее должен был быть четвёртый старик, - твой
путь!
Воздух зазвенел от дыхания стужи и мне в лицо ударил ледяной
ветер. Прикрыв глаза рукой, я отвернулся, спасаясь от перебивавших
дыхание порывов и увидел одного из Наместников, того что с
мозолистыми руками – ветер срывал с него фальшивую плоть, открывая
истинный облик. Мужчина-воин. Обнажённый могучий торс с десятком
длинных рваных шрамов. Глаза его источали ослепительное сияние. Он
впечатлял, давил силой и превосходством.
Ветер ударил с новой силой, и я, потеряв равновесие, покачнулся
и упал на колени. Теперь передо мной был холёный. Из старика он
обратился в молодого парня без единой морщинки и уж тем более
шрамов. На его пальцах сверкали золотые кольца. Улыбка осталось
доброй и искренней, вот только из пустых глазниц, подобно слезам,
по его щекам скользила тьма.