– За что?!
– Встать в строй!
– Ну, волк, сука…
– Сержант э… Подкопаев.
– Я, – откликнулся я бесцветно.
– Рота – смирно! – вяло приказал старшина. Добавил упавшим голосом: – Отбой…
Полетели на табуреты гимнастерки, ремни и галифе, заскрипели пружины узких коек-нар под солдатскими телами, и я тоже присел на край железной рамы своего личного казарменного ложа, стягивая сапог, но тут заметил, что «отбивались» в основном солдатики молоденькие, а старослужащие и сержанты разбрелись кто куда, причем одному из младших командиров, облачившемуся в спортивный костюм и кроссовки, Шпак, уходя из казармы, заметил:
– Самовольная отлучка в гражданской форме внешней одежды предусматривает, товарищ…
– Сладких казачек и стакан самогона, – донесся беспечный ответ.
– Вынужден писать докладную, – мрачно продолжил старшина.
– Не делай мозги, кусок, к разводу буду как штык! – пообещал обладатель спортивной одежды и двинулся, насвистывая, к выходу из казармы, попутно пнув ногой в зад узбека-дневального, склоненного над ведром с грязной водой, где кисла половая тряпка.
Опрокинув ведро, дневальный растянулся в мутной луже, затем, поднявшись, небрежно отряхнул рукавом с одежды влагу и, даже не поглядев в сторону невозмутимо удаляющегося «спортсмена», надел тряпку на швабру, принявшись за уборку.
В каждом его движении сквозило покорное коровье безразличие.
– Вот так салабонов и воспитывают! – донеслось до меня, и тут же рядом на койку опустился ефрейтор Харитонов, поерзал на пружинах и, зевнув, поинтересовался: – Насчет выставить старшим литр-другой не против, салажонок?
– Против, – сказал я, причем ответ поневоле прозвучал категорически и неприязненно. Ну что поделаешь, коли органически не выношу хамья…
– А чего? Поистратился? – Харитонов раскинулся на койке, марая край простыни грязными каблуками сапог. Он меня уже всерьез начал доставать, этот ефрейтор.
– Встань, – сказал я миролюбиво.
– Чего?
– Встать, ефрейтор Харитонов! – Я старался выдержать крайне любезную, даже доверительную интонацию.
– Че-его?! – раскатисто погнал он крик из пропитого горла.
Каким-то чисто механическим движением я резко дернул матрац на себя.
– С-сука… – со сдавленном удивлением молвил Харитонов, брякнувшись в проем между койками. Впрочем, он тут же упруго поднялся, уставившись на меня с немым изумлением.