– Какая тебе разница? Сдохла она. И ты так же сдохнешь.
– Пожалуйста, скажите мне, умоляю. Та женщина… она, и правда, мертва?
– Мертва! Это детоубийца. Она задушила младенца своей хозяйки и была приговорена к смерти.
– Как задушила? – я снова остановилась, а он дернул меня за руку сильнее и буквально протащил по мостовой.
– А вот так. Прокралась в покои госпожи и убила ее ребенка. Хватит болтать! Не то рот сам закрою!
Я вспомнила грязную тряпку, которую мне затолкали в горло, и меня мгновенно стошнило. Нет. Я лучше помолчу. Еще раз обернулась на телегу, и меня всю передернуло от ужаса. И кому верить? Кто здесь говорит правду?
Я даже не знала, кто сказал эту правду в суде – лекарь близнец Парфенова или та сумасшедшая змея, явно мстившая за смерть своего отца… Нет, не мне! Элизабет Блэр, с которой я похожа по какому-то дьявольскому стечению обстоятельств. Но самое дикое во всем этом – я начинала понимать, что чем бы ни было все происходящее со мной – это не заканчивается, а лишь закручивается в новую спираль витиеватого абсурда. На этот раз меня завели в какой-то дом из пяти этажей, так же напоминающий тюрьму, с двумя башнями по бокам и острыми пиками на крыше этих башен. Сейчас я могла разглядеть знамена с изображением трехглавого черного орла на фоне белого полотна.
«Орёл, которого ты видел восходящим от моря, есть царство, показанное в видении Даниилу, брату твоему, а что ты видел три головы покоящиеся, это означает, что в последние дни царства Всевышний воздвигнет три царства и покорит им многие другие, и они будут владычествовать над землею и обитателями её с большим утеснением, нежели все прежде бывшие; поэтому они и названы головами орла, ибо они-то довершат беззакония его и положат конец ему»*1
О Господи! Откуда я это знаю… откуда? И перед глазами буквы мелькают и страницы переворачиваются. Я поднималась по узкой спиралевидной лестнице наверх следом за одним из стражников, а второй шел позади меня и гремел железками. Я понятия не имела, как они таскают все это на себе. Все эти шпоры, мечи, доспехи, латы. И тут же тряхнуть головой, одергивая себя, напоминая себе, что все, что сейчас происходит, не имеет никакой логики и объяснений. И вполне может быть моим личным бредом.
Но ведь во сне и в бреду не чувствуешь боли, дискомфорта. Ничего физического. Только морально. А я все чувствую. У меня даже там внизу все еще осталось ощущение прикосновения холодных приборов. Я чувствую запах плесени и сырости, запах пота и жира. Я ощущаю, как натирают ноги башмаки и как здесь холодно.