Дымчатые глаза потемнели, и он сжал челюсти, а я вздрогнула от того, как сменился его тон. Первые колючие иголки страха прошлись вдоль позвоночника, прошили тонкими стежками сверху, заштриховывая надежду. Закрашивая ее лучи черными нитками мрака. От него исходил обжигающий замогильный холод, и в тоже время этот взгляд заставлял внутри все полыхать и ежиться, как будто сгорая в огне.
– Это… да, это язык древнего писания, – тихо ответила я.
И мой голос прозвучал немного чужим…
– Вот и правильно. Всегда отвечай на мои вопросы, и тогда твоя участь будет не столь жалкой, как мне бы хотелось.
Еще не боюсь… Я не знала его таким и мне еще пока не страшно, хотя и пробегают мурашки по моей голой спине. Вода остывает, и мне становится холодно. Это Миша и в тоже время это не он. Как и я для него не Лиза… а Элизабет Блэр. И я понятия не имею, что она сделала, чтобы вызвать в его глазах этот колючий и ядовитый блеск, от которого становится тяжело дышать.
– Встань. Я хочу посмотреть на тебя вблизи. Так ли это тело соблазнительно и идеально, как о нем говорят. За что сегодня погибло столько людей? Стоило ли оно того, или люди как всегда преувеличивают, и венценосная красавица из Блэр всего лишь обычная шлюшка с самой обыкновенной плотью и несколькими дырками, которыми уже успели попользоваться в монастыре. Кого ты одаривала ласками, Элизабет?
И глаза блеснули уже иным блеском. В них явно читалась похоть. Но и она имела неприятный оттенок. Как будто он собрался рассмотреть подаренную ему кобылу. И выражение лица, самоуверенное с насмешкой. Знает, что его приказ будет выполнен и, возможно, уже исполнялся не раз.
– Встань, я сказал!
– Нет!
Ответила и вздернула подбородок.
– Я ведь так и не стала вашей женой. Тогда какое право вы…
Это было молниеносно. Так быстро, что я не успела опомниться. Он схватил меня за горло и выдернул из воды, подняв на вытянутой руке в полный рост. Собаки тут же оскалились и зарычали, окружая лохань. Еще секунда, и их челюсти сомкнутся на моих лодыжках, раскраивая и кроша мне кости.
Прикосновение кожаной перчатки к шее послало по всему телу табун мурашек. Оно жило своей жизнью это тело. Оно тут же отозвалось на его близость и даже на грубость. Старалась вдохнуть поглубже. Накрыла его запястье ладонью, чтобы ослабить хватку, но он и не думал разжимать пальцы. Никогда раньше Миша не применял ко мне силу, не бил, не был настолько грубым… А сейчас удерживал меня так, словно я какая-то дрянь, словно я не человек вообще. Не Миша! Запомни, идиотка! Он не Миша! Прозрей наконец-то! Это какая-то тварь под его личиной, но точно не он. Разум кричал, разрывая мне голову на куски изнутри, а сердце дрожало и дергалось в груди.