Широко улыбнувшись впервые
с момента пробуждения, я с готовностью
протянула ладонь, для получения отказа
в благословении брака.
Используя длинную острую
иглу, священник проткнул мой указательный
пальчик и капнул крови на одну из сторон
длинного бумажного листа.
– А вас куда прикажете колоть?
- с этим вопросом он повернулся к Марселю.
– Эм... Я долго думал над этим
и решил, что ухо подойдёт, – ответил
конь.
– Как скажете, – пожал плечами
старик и потянулся к уху Марселя, который
для удобства низко склонил голову.
Сэр Вингельдерский стойко
вынес экзекуцию. Священник истыкал
белоснежное ухо, словно игольницу, пока
не добился желаемого: красной кровавой
кляксы на чистой половине церемониального
листа.
– Теперь я буду бояться иголок
до конца своих дней, – тихо фыркнув,
поделился Марсель и тряхнул ухом, которое
окрасилось в красный.
– Я взываю к нашим богам-создателям,
Уилберу и Орвилу! – гаркнул старик,
воздев окровавленный церемониальный
листок к потолку.
Мы с Марселем не сводили
взгляда с клочка бумаги, ожидая, когда
можно уже выдохнуть и разойтись, чтобы
заняться своими более важными делами,
чем начавшееся светопредставление:
статуи богов, расположенные в алтарной
нише, засветились, словно внутри каждого
из них разгорелось солнце. Свет
сконцентрировался вокруг голов, а затем
отделился от золотых мужских фигур,
превратившись в яркие искорки, которые
прыгнули на церемониальный папирус.
Священник крякнул, будто не
ожидая такого – контакта с божественной
сущностью, вернее, с её малой крупицей,
и затрясся, словно его поразила молния,
потом ещё одна, а затем ещё и ещё. Жаннет
взвизгнула, когда священник стал неистово
дёргаться, махая в воздухе бумажкой, в
которую вцепился мёртвой хваткой.
– Это разве нормально? –
забеспокоилась я, увидев, как старик
закатил глаза и высунул язык.
Внезапно священник замер.
Затем резко выдохнул, уронив руки.
– Я слишком стар для этого, –
посетовал старик и поднёс церемониальный
листок к лицу, цепким взглядом выискивая
на нём что-то.
– Ну что там, ради всех богов,
не томите! – не выдержал первым папа.
Священник отвернулся,
обескуражив всех присутствующих, устало
облокотился на алтарный столик и замотал
головой, что-то бормоча себе под нос.