Круто, да?
— Учитель, мне нужна любая вещь, для
работы которой требуется зарядное устройство! — выпалил я, когда
вернулся. — Желательно такое, чтобы к ее созданию хотя бы в теории
приложили руку «разумники». У вас есть подходящий артефакт?
Великий магистр вскинул брови, но
все-таки поднялся, порылся в шкафу и выудил оттуда небольшой
металлический кубик, в сумеречном зрении не производящий никакого
свечения. Видимо, не заряженный.
— Рашшер старого образца, — пояснил
учитель. — Магии в нем давно нет. Наши зарядные пластины к нему не
подходят. Поэтому сейчас это просто кусок железа с вплавленными в
него неактивными заклинаниями.
Я забрал переговорник, покрутил его в
руках, но так и не выудил из памяти Таора никакой полезной
информации. Зато обнаружил на одной из граней подозрительно
знакомую круглую выемку. Недолго думая, вставил в нее монету из
шкатулки. И оскалился, когда и монета, и куб одновременно
засветились, а на поверхности металла проступили многочисленные
нити заклинаний, буквально на глазах наливающиеся силой.
— Ты был прав, — задумчиво проговорил
магистр Ной, когда я не без гордости поставил перед ним работающий
рашшер. — Наверное, я все же не зря с тобой…
Он вдруг осекся, а я сообразил
сделать вид, что не расслышал. Хотя мне было страшно любопытно, что
именно было «не зря». И еще больше хотелось узнать, по какой
причине великий магистр Ной взял себе ученика, выбравшего такую
сложную и редкую специальность как артефакторика? Для чего так
старательно его растил и воспитывал? И почему до настоящего времени
ни словом, ни делом не обмолвился, что интересуется запрещенными
артефактами?
— Да, — тихо вздохнул старый маг,
оторвав взгляд от древнего рашшера. — Тебе и впрямь пора двигаться
дальше, мой мальчик.
Я спокойно встретил его пристальный
взгляд и так же спокойно кивнул:
— Я готов.
***
Из дома великого магистра Ноя я вышел
ближе к обеду, до предела нагруженный информацией, собственными
догадками и теми намеками, на которые учитель только издали указал
и которые, похоже, мне придется подтверждать самостоятельно.
О причинах своего интереса к магии
разума он, разумеется, не сказал. Но, наверное, в этом и не было
необходимости — знания «барьерников» будоражили магическое
сообщество уже много лет. И тот факт, что их официально запретили,
ничегошеньки не менял. Даже напротив, интерес к их тайнам запреты
только подстегнули. Так что сейчас самое время было задуматься, а
не является ли многоуважаемый глава столичной гильдии магов одним
из тех самых отступников, за которыми Ковен так рьяно охотился?