В районе озера я запечатлел все более-менее приметные и
живописные, с моей точки зрения, места. Ежедневная практика давала
свои плоды. К тому же я чередовал живопись с карандашными
набросками. Помню, в мою бытность студентом нас обязывали каждый
понедельник сдавать двадцать один набросок и три этюда. При такой
нагрузке в виде домашнего задания быстро нарабатывалась
практика.
Такие рекорды я пока не мог поставить. Быстро уставал физически
и вынужден был выделять себе пару часов днём на сон. Как ни крути,
но телу всего лишь пять лет. Его требовалось укреплять и
оздоровлять. Для этого на даче имелись все условия. Помимо
рисования, я гонял с пацанами наперегонки до колхозных полей и
обратно. Когда прогрелась вода в озере, мы стали купаться. Вначале
под чутким присмотром деда, после уже и самостоятельно в небольшом
затоне с песчаным дном, где глубина была мне по грудь.
Во время дождей я находил натуру внутри дома. Тот же самовар
годился как для карандашной техники, так и для акварельной. Я очень
полюбил его изображать акварелью. Не менее десятка раз повторил в
разных вариациях.
Отпуск у деда закончился, а мы с бабушкой продолжали отдыхать на
даче. Вернее, я отдыхал, тренировался, а бабушка обеспечивал мой
быт, ходила за продуктами на станцию, готовила и убиралась.
Приготовление еды они с Дарьей Ивановной делили поровну, но дел
женщинам всё равно хватало.
Мне казалось, что дед особо за мной не присматривал и не следил,
и тем не менее стоило ему покинуть посёлок, как у меня образовались
первые проблемы. Вначале какой-то парень лет шестнадцати подвалил
и, схватив меня больно за ухо, потребовал ему что-то нарисовать, а
когда я отказался, то выхватил у меня из рук блокнот и втоптал его
в землю. В ответ я пырнул злыдня карандашом в голень. Понятно, что
силы были неравные.
Избить меня меня не позволили местные пацаны, кинувшиеся дружной
толпой на обидчика, но синяков он успел понаставить. Бабушка потом
ходила к участковому с жалобой и велела мне от дачи далеко не
уходить, а в случае угрозы громко кричать и звать подмогу.
Следуя бабушкиным советам и своему здравому смыслу, я
расположился прямо у калитки дачи, устроив мастерскую портретов.
Определённый навык у меня уже появился, а пацанам годились и те
наброски, что я дарил. Именно дарил. Отобрать портрет у хозяина не
представлялось возможным. Мне было не жалко этих почеркушек, а
ребятне радость, особенно оттого, что я по-умному ставил в уголке
каждого рисунка свой автограф.