—Саша, укройся пледом, — дала она мне указания и снова
отправилась по своим кухонным делам.
Весь этот бедлам наконец закончился, когда маман стала созывать
народ за стол. Кстати, у меня табурет забрали, переместив кружку с
чаем на столик с телефоном. Из кабинета были принесены запасные
стулья, и всех гостей в количестве восьми человек рассадили за
столом.
Первый тост произнёс дядя Вова. Мне было плохо слышно из-за
закрытых дверей, но что-то про мудрое советское правительство.
Далее выпили за маман и ещё за кого-то. Примерно после пятого тоста
гости поползли на кухню курить. Мне вернули табуретку и даже
тарелку с мясной поджаркой и пюре выделили.
—У нас на Первом Белорусском…
—Войсковая разведка — это самое важное…
—Вам, работникам тыла, не понять… — доносились до меня обрывки
разговоров взрослых.
Как я понял, почти все мужчины прошли фронт. Всего одиннадцать
лет как закончилась война. Фронтовики сейчас в большинстве своём
нестарые, крепкие мужчины. Свежи воспоминания и живы друзья,
вернувшиеся с войны. По отдельным репликам я сообразил, что дядя
Вова не просто воевал, но был кем-то важным. Ещё я заметил, что он
очень профессионально и оценивающе следил за гостями. Словно
особист какой-то. Знать бы, в какую командировку маман
отправляется, можно было бы строить версии. Хотя на данный момент
меня это несильно волновало. Я сидел будто в отдельной ложе и
наблюдал за театральным представлением в стиле пятидесятых.
Заигравший патефон с мелодиями Вертинского только подтвердил это
ощущение.
Маман убыла в командировку через три дня после тех проводов.
Дядя Вова лично помогал тащить её огромный чемодан и переживал о
погоде, которая может быть нелётной. Из всего услышанного я сделал
вывод, что командировка дальняя. Бабушка в аэропорт, естественно,
не поехала, а осталась с ребёнком, то есть со мной. С трудом я
выжал из себя пару слезинок, картинно всхлипнул и поинтересовался,
кем моя мама работает, что ей нужно уехать?
—Переводчица она. Будет теперь с папой работать. Папу-то помнишь
или забыл? — спросила бабушка.
—Папа большой, высокий, — ляпнул я наобум.
—Конечно, большой, — прижала меня к себе бабушка.
—А что такое «переводчица»? — продолжил я свою разведывательную
деятельность и получил вполне удовлетворительный ответ, заставивший
меня задуматься.