- Барон? – поскучнел трактирщик. До
него стало доходить, кто сидит в его таверне у камина, - Она
разбила кувшин с вином. Всё вечно валится у неё из рук.
- Зачем же ты держишь в служанках
такую? – удивился и кардинал.
- Это не служанка. Это моя дочь, -
совсем сник допрашиваемый.
- Ха-ха-ха! – согнуло приступом смеха
его Высокопреосвященство.
- Упакуй орехи, - буркнул Якоб, и
принялся отхлёбывать вино, дожидаясь пока просмеётся кардинал.
Франси́ско Гóмес де
Сандовáль-и-Рóхас, 1-й герцог Лерма, которого папа Павел V в 1618
году произвёл в кардиналы, был отослан от двора и три года
находился в опале. Перед смертью в 1621 году предыдущий король
Филипп III его не помиловал, а его преемник Филипп IV, на которого
влиял егофаворит граф-герцог де Оливарес, велел посадить Лерму под
домашний арест и взыскать с него миллион дукатов. Заступничество
папы спасло бывшего фаворита от дальнейших репрессий. А сейчас
граф-герцог заставил старика ехать на север в Сантандер и
разобраться в происходящем там. Переезд дался герцогу тяжело.
- Как выращивают эти орехи? – герцог
всё ещё мелко дребезжал.
- Это не орехи, … сеньор. Это
маленькие клубеньки на траве похожей на осоку, - чуть помедлил, но
всё же поклонился легко хозяин таверны.
- Тем лучше. Я куплю десяток мешков,
если достанешь.
- Как прикажите, сеньор, - чуть ниже
склонился грузный, почувствовав выгоду.
Кардинал отсмеялся и сейчас снова
разглядывал Якоба.
- Это самый красивый город, который я
видел, - герцог растянул тонкие губы в подобии улыбки.
Это было правдой. Вроде бы ничего,
что вызывало бы удивление, всё это есть и в других испанских
городах, да, наверное, и в любом большом городе Европы. Черепичные
крыши? Разве черепица чудо? Только все крыши. И черепица не
пёстрая, она подогнана по цветам. Не чудо, но красиво. Мощеные
улицы? И что? Вот только все улицы, и очень тщательно подогнаны
камни. И выложены они кругами. Красиво. А по краям мостовой
предусмотрены дорожки из красного кирпича, а для стока воды между
мостовой и «тротуаром» положены половинки труб. И самое главное,
ходят нанятые алькальдом люди и подметают эти мостовые и тротуары.
И никто не выбрасывает из окон мусор, не выливает содержимое ночных
горшков. Чистота.
А окна? Во дворцах знати, в богатых
храмах и соборах в окна вставлены цветные витражи. Тоже ведь не
чудо. Да, как бы ни так. Огромные застеклённые прозрачным стеклом
окна. Герцог не был бедняком, он был одним из самых богатых людей
королевства, но застеклить целый город, даже и ему не по силам. И
совершенно выбила из колеи герцога Лерму «стена смеха». Под
козырьком из листовой меди на стене обычного дома были укреплены
четыре огромных зеркала. Такое зеркало стоило не менее трёх тысяч
эскудо. А четыре зеркала? Он увидел их проезжая в карете и
рассматривая этот чудный город. Перед зеркалами гримасничали
мальчишки. Зачем? Герцог приказал остановить карету и, подозвав
слугу, с его помощью доковылял до зеркал. Это было неописуемо.
Зеркала были кривыми и выдавали не настоящее изображение, а
искажали его. У человека раздувало голову, или искривлялись ноги,
или талия превращалась в осиную. Как это сделано и зачем? А
мальчишки заливались хохотом, кривляясь. И даже степенные матроны,
проходя мимо, застывали на миг, показывая уродцам в зеркалах языки.
Бред. Кто и зачем это сделал? Кардинал под конец не удержался и
попытался осенить своё плоскоголовое отражение крестом. И
захихикал. Так комично повторил его жест плоскоголовый.