Если точнее, Федорович сказал следующее: «Будет вещевая лотерея,
так вас перетак, чертово вы жадное старичье!». А потом добавил, что
если кому не то что хотелось выпадет – его проблемы. Пусть
выменивает желаемое, и вообще – даренному коню под хвост не
смотрят.
Пяток толстых теплых жилетов с множеством карманов я тоже отдал
Федоровичу, успев один отделить и передать его Тихону. Тут уже я
действовал, конечно, чуток эгоистично, желая выделить из общей
массы тех, кто помогает мне и волочет на себе дела Холла.
– И мясо, – добавил я, указав на тушку медвежонка. – Метка
живая…
– Метка? – удивился Федорович, успевший облачиться в жилет и
проверяющий карманы.
– Ковырял кости чьи-то жеванные, – вздохнул я. – Старые уже. Так
добыл не только мясо, но еще и пару пачек сигарет. Родопи и Ту-134.
Не знаю, какие из них хорошие…
– И те, и те хорошие! – заявил старик, забирая пачки. – Буду
выдавать отличившимся поштучно. Ну и сам закурю от переизбытка
нервного…
– И я, пожалуй, – хмыкнул я, вспоминая залитые слезами
стариковские глаза. – И я…
– Сигаретка, горячий чай и стол в дальнем уголку, – старушка с
подносом подошла незаметно, неся на нем полный стакан, и показала
налепленную на запястье светящуюся звезду: – Хороша обнова моя?
Красная!
– Она ведь от нашей силы горит, – напомнил я, постучав себя
пальцем по груди.
– Коли рычаг крестовый старуху не убил, – отмахнулась она и
пошла обратно к котлу, – пусть горит звездочка красная. Пусть скуку
и тоску разгоняет стариковскую. С возвращением, Охотник. Спасибо,
что живой.
– К-хм… вам спасибо, – отозвался я, накидывая край шкуры на
оставшееся в нартах добро и берясь за ремни. – Посидим в
уголке?
– Посидим, – с готовностью согласились старики.
Тихон не удержался, глянул искоса на нарты.
– Там куски оборудования, – не стал я скрывать. – Для торговли с
центровыми нашими. Как они придут – вы уже не обижайтесь…
– Отойдем, – понятливо кивнул Тихон, тоже красующийся в жилете.
– Отойдем и мешать не будем. И мне бы сигаретку. Родопи…
– Он еще и выбирает, – проворчал Федорович. – Грешно разборчивым
быть, отче!
– Грешник я, – вздохнул настоятель, с благодарностью принимая
сигаретку. – Грешен…
– А потом потолковать бы мне с путешественниками нашими. Теми,
кто перебраться хочет…
– Луковые? Позовем.
– Вы их так зовете?