Этот их взгляд леденил, приковывал к подушке, не давая
вздохнуть, пошевелиться, закричать... Всё, что я мог из себя
выдавить - это беззвучный задушенный хрип.
Никому я не рассказывал об этих своих постояльцах, ни друзьям,
ни отцу. Бывший партийный работник, инженер, он поднял бы меня на
смех. Друзей же, которым можно было бы поведать детские тайны, у
меня не было...
Потом, уехав, я начисто забыл и о барабашках, и о том чувстве
бессилия и безысходности, которое они вызывали.
В тот же миг, когда желтоглазое существо посмотрело на меня -
всё вернулось.
- Значит, это тварь с изнанки нашего мира? - сказал я со всем
недоверием, на которое был способен. - Если отбросить всё
невозможное, то, что останется, каким бы невероятным оно не было, и
будет правдой - верно?
- Мы зовём их потусторонниками, - совершенно серьёзно кивнул
Алекс. Ни высмеивать, ни опровергать мои выводы он не стал. - Имя
им - легион. Некоторые вполне безобидны, другим лучше не попадаться
на пути, третьи же... М-да.
И он налил еще водки. Только себе - потому что моя рюмка так и
стояла, наполненная до краёв. Испытывая дикое возбуждение, ни в
каких дополнительных стимулах я попросту не нуждался.
- Мы курили, чтобы оно нас не почувствовало?
- Напротив. Чтобы предупредить о том, что мы там.
- Но зачем?
- Чтобы он нас не убил.
- Но если он был так опасен, зачем мы туда пошли?
- Слушай, я же извинился. Думал, у тебя нервы покрепче
будут.
- Да причём тут нервы? Просто... Я в эту победень не верю. Уж
извините...
- Ну так для этого я тебе и показал, - Алекс теперь говорил со
мной ласково, как с младенцем. - Понятно, что боевой офицер - он
выделил эти слова - обязан не верить ни в Бога, ни в чёрта, ни в
Красную армию. Но своим-то глазам...
- Ладно, - я взял рюмку и одним глотком выпил. - Убедили.
Пока... Но у меня ещё один вопрос.
- Валяй.
- Что такое "акварельки" и "масло"?
- В свой черёд узнаешь, - отмахнулся Алекс и спрыгнул с высокого
табурета. - Однако светает. Скоро девочки придут... - сграбастав
брезентовый мешок с патронами и направляясь с ним к выходу из
кухни, он остановился в дверях и оглядел барную стойку. - Приберись
тут, - посоветовал шеф. И себя в порядок приведи... Рабочий день
грядёт.
Вопрос, хочу ли я здесь работать, больше как-то не возникал.
Из каморки под лестницей я переехал на второй этаж. Истинных
размеров особняка, кажется, я не знаю до сих пор.