- Здравствуйте, - брякнул я. Существо в ресницах и конопушках
выглядело лет на семнадцать.
- Значит, Сашхен, - кивнув в ответ на приветствие сказало
существо.
- Сашхен? - переспросил я.
- Шеф сказал, тебя так зовут, - существо поправило гарнитуру на
волосах, и покрутило курносым носом. - Я Антигона.
- Очень приятно.
Девчушка смерила меня недоверчивым взглядом: старая клетчатая
рубаха, джинсы с дырками на коленях, не первой свежести
носки...
- Аналогично, - брякнула она так, словно только что проглотила
горькую пилюлю. - Сашхен, кофе хочешь?
- Не откажусь.
- Тогда чапай за мной.
Девчушка повела меня сквозь анфиладу светлых комнат. Одна была
оборудована под офис: столы с мониторами, факсами, ксероксами и еще
какими-то бежевого цвета девайсами... Интересно, почему всё
компьютерное красят в тошнотворно-бежевый? Он что, должен как-то
успокаивать? По-моему, он навевает тоску. Как бы намекает, что
сделавшись офисным планктоном, ты обречён на вечные муки...
На полу стояли тяжелые кадки с настоящими на вид пальмами, шторы
на окнах были собраны в гармошки - кажется, такие называют
"римскими".
За столами сидели ещё две девицы: одна - в деловом костюме, но с
ярко-синими, прямо таки купоросными волосами, вторая - готического
вида, с чёрными дредами, в чёрной сетчатой майке, через которую
проглядывали угрожающего вида трайблы, и глазами, настолько густо
подведёнными, что делали её похожей на панду.
- Не обращайте внимания, - бросила Антигона девушкам за столами.
- Шеф опять играет в Макаренко.
Девицы, скользнув по мне взглядами, вернулись к своим делам.
А когда-то меня считали симпатичным, - мысль резанула неожиданно
больно. - На выпускном девчонки в очередь выстраивались, чтобы
потанцевать... Да и в учебке, на обязательных балах, отбою не было
от партнёрш. Одна генеральша... Впрочем, как говорил мой
благодетель, не стоит упоминать имени дамы всуе.
Проходя мимо застеклённой двери, я невольно наткнулся взглядом
на своё отражение. Эхе-хе, а ведь давненько я себя не видел...
Волосы, еще год назад выгоревшие добела на сирийском солнце,
потемнели и отросли, и не собранные в хвост, торчат в стороны
неопрятными патлами. Борода скрывает впалые щеки, глаза запали и
глядят настороженно - как фаланга из норки... Да уж, нечего
сказать: красавец.
Сделалось стыдно. Настолько запустить себя боевому офицеру...
Впрочем, я уже не офицер. Наградной ПМ - вот и всё, что осталось
после ранения, шести месяцев в Ташримском госпитале и чистого
увольнения на гражданку. Инвалидской пенсии едва хватало на
нищенское существование в одном из самых дорогих городов мира. Но я
не уезжал. Всё надеялся...