— М-м, —
Анижа отрицательно покачала головой. — Не дождётесь.
Дукан
умоляюще посмотрел на Кальдура, но тот только пожал плечами и
скривился. Спорить было бесполезно.
— Вот и
договорились, — Дукан осушил залпом бокал. — Найди и порадуй
Розари. Давай-давай. Тебе нужно расходиться.
С лицом
умирающего Кальдур неспешно поднялся и побрёл за дом, в надежде,
что Розари не ушла на болота и ему не придётся плавать там и искать
её до вечера.
Он хотел
было окрикнуть её, но вдруг замер и перестал дышать. Мелодичный
писк, переходящий то в треск, то в низкое звучание огромного горна,
донёсся издалека и заполнил всё вокруг. Он знал, что это за звук и
долго не хотел поднимать голову.
Высоко в небе, почти у самого солнца,
парили четыре точки. Три из них принадлежали чёрным тушам
монодонов, уродующим небо, словно шрамы. Четвёртая точка между ними
была больше в несколько раз, и её силуэт так же показался знакомым.
Челюсть Кальдура устремилась вниз, он отшатнулся и упал
назад.
Небесный Дворец снова был в небе.
Монодоны тащили его.
***
Первый раз он увидел монодона за год
до Шестой Битвы.
Гигантская и раздутая чёрная туша,
объятая со всех сторон паутиной тонких и длинных щупалец, выглядела
чем-то чужеродным в синем и безоблачном летнем небе. Ни на что не
похожая тварь, которой явно было не место в этом мире.
Цинния, стоявшая рядом на крепостной
стене, натянулась слово тетива и молчала, не в силах поверить в
существования подобного чудовища и в то, что солнце ему не помеха.
Когда до них донёсся свист и вой этой твари, она не выдержала и
отшатнулась. Он увидел в глазах этой несгибаемой и стальной женщины
настоящий и ничем не прикрытый страх.
Совет зерафитов и Госпожа встретили
вести о появлении нового порождения Мрака прохладно, без всякой
паники и страха. Во всяком случае, так слышал Кальдур. Зеркан и
Небесный Дворец позволяли Госпоже сохранять преимущество. Но все
знали, что наступит день, и Морокай протянёт свои костлявые пальцы
и к чистой синеве неба.
Дукан и Розари вернулись в
чёрно-фиолетовой вспышке. Запахло озоном, гарью и серой. Дукан
покачнулся, доплёлся до скамейки у кострища, рухнул на неё,
схватился за кружку со своим пойлом, поднёс к лицу, понюхал и
отставил. Его тошнило.
Розари молча и не глядя на них, пошла
в дом. Перемещение такого «груза» не было пределом возможностей
доспеха, но утомляло настолько сильно, что жить не
хотелось.