Я призвала на помощь все свое самообладание, благо всю
сознательную жизнь только и делала, что держала себя в руках.
— Хорошо, я прощаю тебя. Вы поженитесь на праздник Белой луны,
так что впереди несколько месяцев, чтобы свыкнуться с мыслью.
Можешь заняться выбором платья и украшений.
Сказал так, словно бросил собаке кость. Словно платье и
украшения для одного дня могли компенсировать целую жизнь.
— Спасибо, отец, — чинно ответила я.
Почувствовала, как он расслабился. Думает, что победил, но у
меня еще оставался совершенно неоспоримый аргумент. Я рассказала
про браслет. Правда, упустив некоторые детали. К моему удивлению,
кристаллы померкли, зеркало разгладилось и стало обыкновенным
стеклом.
— Похоже, твой отец разорвал сеанс связи, — сказала матушка. —
Магда, ты точно не хочешь ничего мне рассказать?
Я упрямо помотала головой.
— Можешь идти... — голос матушки звучал на удивление мягко. — И
приведи себя в порядок. Твое платье выглядит неподобающе. И
запах... знаешь ли...
Действительно, переодеться не помешает.
***
Сон никак не шел. Я ворочалась с боку на бок в своей узкой, а
сегодня особенно жесткой кровати. Уже давно стихли смешки, вопросы,
двусмысленные шуточки — тишина в дормитории нарушалась тихими
вздохами. Дари что-то бормотала во сне. За окном ухнул филин. Я
осторожно откинула тонкое одеяло. Нужно подумать и получить
поддержку.
Осторожно, чтобы ненароком никого не разбудить, пошла к выходу.
Туфли держала в руке. Босые ноги быстро заледенели, зато мое
исчезновение из общей спальни осталось незамеченным: никто не был
потревожен.
Ночь преображает все вокруг. Тьма коварна, она играет с разумом
и меняет предметы, придавая им неожиданные очертания. В коридорах,
освещенных одним лишь лунным светом, непривычно тихо. Тишина
звучала опасно, словно за очередным поворотом могло поджидать
мифическое чудище.
Эйфория от моего «смелого» поступка окончательно отступила.
Только сейчас я начала понимать, что наделала. Ощущение свободы
исчезло. Остались боль и горькая грусть, которые жгли грудь, словно
огнем. Подумала о том, что должна быть в ужасе... Но нет... ничего
похожего. До сих пор не верилось, что отец не изменит своего
решения.
Я прошмыгнула в библиотеку, там под окном быстро нащупала
четвертую плитку. На ней ощущалась едва заметная выбоина. Кто
устроил этот тайник? Неизвестно. Наверное, такая же ученица, как я.
Прежде чем извлечь коробочку, прислушалась и еще раз убедилась, что
одна. Потом устроилась на подоконнике и извлекла сложенный вчетверо
лист бумаги — свою главную драгоценность. Лунного света было
недостаточно, чтобы разобрать буквы, но это и не требовалось:
содержание письма я знала наизусть.