Первый драгунский замирает во
времени, насмерть пораженный новостями. Солдаты падают, где стоят
либо бесцельно бродят по цехам. Страх и уныние. Появившись на
территории, Швецов не замечает ни одного караульного у
входов-выходов или вышагивающих патрулей. Кто-то, заметив
начальство, пробует подойти с расспросами, но спешащий Алексей
только грубо отмахивается.
- Барон, - поспевает Максим, -
поговорите с батальоном. Все вот-вот рухнет, никто ничего не
понимает.
Командир резко и неожиданно
останавливается и поворачивается к чуть отставшему начальнику
штаба. Подполковник хватает майора за портупею и подтягивает к
себе.
- Вы мне тут все уши прожужжали, что
батальон боевой, а не строевой, - шипит он, - хоть раз извольте
соответствовать, а не сотрясать воздух. Ваши люди в последние дни
кроме бутылки ни с кем не воюют.
- Эти люди, - с нажимом говорит
Максим. Он стряхивает руку Алексея и оправляется, - в большей
степени ваши, чем мои. Не забывайте.
- Наведите порядок, - не прекращает
напирать подполковник. - Постройте этих плаксивых гимназисток.
Восстановите охрану. Уберитесь в конюшнях, в конце концов, мы же
кавалерия.
С этими словами Швецов удаляется в
отведенный и пока еще не занятый директорский кабинет. Оторвавшись
от наседающих вокруг, в одиночестве командир начинает лихорадочно
думать. Насколько все на самом деле плохо? Нельзя же в серьез
доверять на слово средствам массовой информации.
В первую очередь - связаться хотя бы
с дивизией. Но и тут проблема на проблеме. Проклятая Симерийская
безалаберность! Отправить целый батальон неизвестно куда и не
позаботится о военных каналах связи, даже телеграмму не отослать.
Можно конечно воспользоваться письмом, но события развиваются
быстрее маленьких крыльев голубя.
"Придется бежать на гражданскую
телеграфную станцию, - сетует Швецов, - вот ведь
позорище"
Однако дивизия успевает раньше. Все и
правда происходит слишком уж быстро.
В импровизированный кабинет вваливает
незваный гость в полковничьих погонах. Подтянутая фигура человека,
старшего Швецова лет на пять. Коротко подстриженные волосы сильно
вьются, усы, вопреки моде, подбриты в тонкую полоску у пухлых
губ. При его виде драгунского командира перекашивает волна
ярости.
- Ты, - скрежещет он
зубами.
- Ну не трясись ты так, Алешенька, -
в ответ гость лишь смеется и панибратски хлопает подполковника по
плечу, будто старого приятеля.