Виконтеса хватается за плечи
подполковника. Тот даже слегка краснее слишком уж близко оказавшись
у лица девушку.
- Умоляю, - шепчет она испуганно,
глаза Малаховой увлажняются, - не уводите войска, не бросайте
город.
Алексей стыдливо отмалчивается, не
зная что сказать. Подполковнику приходится пережить не лучший
момент жизни, глядя, как тухнет надежда во взгляде Ольги.
- У нас есть приказы, мадмуазель, -
козыряет майор Максим, стоящий неподалеку. - Мы обязаны
подчиняться. Это и делает нас солдатами.
Гордая аристократка, кровь от крови
древней Симерии, вскидывает голову и быстро вытирает слезы.
- Я думала вы настоящий мужчина, - в
сердцах говорит она, - а вы...
Щеку Алексея обжигает чувствительная
пощечина.
- Оленька! Что за манеры?! - граф
Малахов впервые видит дочь в таком состоянии. - Извинись немедленно
перед господином подполковником!
Но девушка, не произнеся более ни
слова, удаляется к стоящей на другой стороне площади карете. Калека
страшно хромает, ковыляя как сказочная баба яга, отбившись от всех
попыток прислуги помочь.
Несмотря ни на что в эту минуту мысли
Швецова совсем о другом.
" А с Максим Петровичем ты, Алеша,
лучше общий язык найди. Это достойный человек", - вспоминает он
завещания верного друга Петра Дорошенко.
Что ж, время бросить кости.
- Господин майор, - обращается,
понижая голос, Алексей к начальнику штаба, - у вас есть по
настоящему надежные люди?
Небо Симерии. Где-то в районе
Ольхово
1 июня 1853 года (20 дней до
часа Х)
Ок. 10 - 00
Лейтенант Бейли выглядывает из кабины
крохотного самолета-разведчика. Внизу, с высоты полета, открывается
идеальный обзор на земли монархистов. Раскиданные домики кажутся
игрушечными и пашни, расчерченные неровными квадратами, будто
детский рисунок.
"Богатый край, - думает с завистью
пилот, разглядывая миниатюрные хутора и крестьянские хозяйства, -
ни то, что разлагающиеся трущобы Стэнтона"
Границу Бейли пересекает, обойдя по
широкой дуге крепость Нику. Ненадежной, едва держащейся в воздухе
фанередостаточно схватить небольшую пулеметную очередь. Да и потом
готский офицер долго осторожничает, лишь изредка, сверившись с
картой, выныривая из облаков.
Офицер, ослабляет завязанный шарф,
добираясь до ларингофонов.
- Земля, - зажимая тангенту пилот
нисколько не заботится о секретности. Слухи о отсталости симерийцев
не врут, их армия действительно ничего не знает о радиочастотах, -
Земля, я птичка. Прием.