Выстрелы звучат редко и не точно, но
под огнем враги быстро отходят, вяло постреливая в ответ. Скоро они
совсем скрываются за домами. От стен раздается крик «ура», ввысь
взлетают шапки.
- Мы победили? – едва все
заканчивается, наверху появляется граф.
- Боюсь нет, вашбродь, - упавшим
голосом говорит Григорий, снимая картуз и вытирая вспотевшую
шею.
Потерпев неудачу, враги необычайно
быстро, как для бандитов перестраиваются. Руководство, что ли
меняется? Так или иначе повстанцы выкатывают перед замком
пушку.
- Скорее! – размахивает руками
Григорий, пытаясь еще хоть что-то. – Уносим отсюда
картечницу.
Не успеть. Дернув за трос, пушка
дергается, извергая дым и пламя. Снаряд ударяет в стену, вырвав
целый кусок, парапет уходит из-под ног. Многие падают, один кубарем
скатывается и оказывается внизу, сильно сломав ногу.
«Конец», - как-то флегматично и
отстраненно думает Слава, лежа на парапете и прикрывая голову
руками.
Второй выстрел, однако, не следует.
Вместо этого над городом раздается мелодичный трубный сигнал. С
шашками на голо, в плотном конном строю кавалерия первого
драгунского появляется на улицах Ольхово будто из
ниоткуда.
Это не битва. С улюлюканьем и свистом
всадники гонятся за разбегающимися бунтарями и режут, режут, режут.
Спешившись, драгуны выволакивают не помышляющих, тянущих вверх руки
врагов за шкирку. Некогда празднующих и веселящихся каторжников
сгоняют и вяжут, подобно скоту безмолвному.
Отчаявшиеся было защитники поверить
не могут счастью.
- Максим Петрович, - привлекает
внимание Григорий, завидев внизу начальника штаба, - вы ли это? Мы
уж не чаяли.
- А, Гришка. Слава тоже тут? Живы и
слава Богу, - по тону майора и не скажешь, но офицер и правда рад.
– Я бы вас обоих и Емельяна в придачу, к медали за такое приставил.
Жаль не они, - кивок на сбившихся в кучу, как в загон, врагов, - а
мы предатели теперь.
- Чай не за медали головы
подставляем, - отмахивается выглянувший Вячеслав. – А его
благородие где?
- Швецов? На шахте. Поторопимся, наши
там недобитков прижимают.
Складские и цеховые сооружения
превращены загодя в крепость. Местами открытые участки заваливают
подручным материалом. Кое-где мешки с песком. Из каждого окна и
крыши буржуазию встретит ствол и храброе сердце. Никогда еще, с
начала рокового дня, Михаил не чувствует такого подъема. Вот оно!
Повсюду знакомые лица с шахты, реют красные флаги над зданиями и
баррикадами. Последнюю отрыжку умершей монархии ждет достойный
отпор.