«Будете из своего кармана платить! –
орал в сотый раз бригадный генерал, засыпав фирменный китель
сигарным пеплом. – Будто я не знаю! Все на ваши плантации к свиньям
уехало!».
И еще с десяток таких же
«стратегических» по масштабам вопросов. Пьяные солдаты, учинившие
дебош у борделя. Не сданные вовремя рапорта по списанию старой
формы. Джон едва ли на час успел погрузиться в сладкое
забытье.
- Твоя мать была портовой шлюхой,
Мэтью, - звучит скрипучий голос Брауна, прежде, чем мастер сержант
успевает сделать шаг в комнату, - а отец пьяным симерийским
матросом. Пошел к черту.
Даже в темени подполковник
представляет до мелочей образ. Парадный темно синий китель, где
тянущиеся бесконечными рядами пуговицы начищены до блеска. Пилотка
со свисающей кисточкой, пальцы с белыми, без единого пятнышка,
перчатками сцеплены за спиной. А еще невозмутимый взгляд,
вечно смотрящий в одну точку в лучших традициях армии. Стой, слушай
и внимай Слову старшего офицера. Тьфу! Очередной папенькин сынок,
выслуживающийся за каждую лычку. Джон ненавидел таких еще солдатом,
да и теперь не обзаводится любовью.
- Подполковник, сэр, - чеканит слова
Мэтью и шаркает каблуками сапог.
Нет, он определенно не собирается
уходить.
- Сколько сейчас времени?...Черт! Что
такого могло случиться? Неужели без меня не могли
обойтись?
Из-под одеяла показывается лицо с
обвислыми, обрамленными бакенбардами, щеками. Остатки волос у
висков топорщатся как у циркового клоуна. Подполковник нехотя
встает, поправляя петельки подтяжек штанов и шкрябая солидное
брюшко.
- Ну что стоишь, как манекен? –
бурчит Джон, хлопая по карманам кителя. Где эти сигареты? Если не
закурить, нервы точно взорвутся.
- Боюсь это срочно, сэр, - так же
невозмутимо рапортует молодой сержант. – Из штаба
бригады.
Мэтью делает шаг вперед, передавая
запечатанный конверт. Глядя на послание и разглаживая непослушные
кучери, Джон пытается включить мозги. Или он все еще спит или
кто-то делает из него дурака. Быть на совещании, выслушивая горы
ерунды и спустя два часа получить… что?
- Дай закурить, - сглаживая тон,
говорит подполковник, обшарив все закоулки карманов. – Ах! Будь ты
проклят. Когда ты уже курить начнешь, чертов святоша. Прочь с глаз
моих, Мэтью. Хотя нет, стой.
Повозившись со спичками, Браун
зажигает лампу. Комната вмиг наполняется запахом керосина, давая
крохи света. Освещенное, обиталище офицера предстает в скромном
виде. Шашка небрежно висит рядом с кителем, накинутые на спинку
стула. Один сапог у кровати, второй неизвестно где. Тумбочка
завалена кипой рапортов и еще каких-то бумаг.