- Пращники вроде проституцией никогда
не занимались, - удивился Пибоди потерев тщательно выбритый
подбородок. – С чего вдруг?
Ответом ему была тишина.
- Вы обратили внимание, у них у обоих
анемия, - произнёс Бруни поправив очки на переносице.
- Что это такое, чёрт побери?! –
спросил Галгарпер опрокидывая в рот рюмку коньяка, который уже год
стоял нетронутым в графине на столике с личными делами подонков из
моего квартала.
- Малокровие, - пояснил Рассада, отец
которого был врачом, разглядывая забинтованную руку. - Поэтому они
такие бледные и слабенькие.
- Теург в качестве охранника это
вообще перебор. Кому могли понадобиться больные дети? И зачем их
было нужно так защищать? – обратился к присутствующим Пибоди беря
из рук сержанта стопку с крепким напитком.
«Отличный вопрос», - подумал я,
наблюдая за Боцманом, показывающим мальчугану фокус с талером,
натолкнувшим меня на мысль о том, что ответ где-то на виду. Его
просто надо найти.
Встав с кресла, я подошёл к вешалке в
виде симаргла с растопыренными крыльями (под которой на полу
блестела лужица влаги, натёкшей с одежды) и снял с неё плащ и
треуголку.
Головы товарищей дружно повернулись
ко мне. Даже детишки оживились.
- Отойду ненадолго. Хочу
поговорить с пращниками, оставшимися в живых после нашего посещения
особняка Гудмана. Что-то подсказывает мне, что они чуть приоткроют
завесу тайны.
За грубым деревянным
столом, выкрашенным в ужасный коричневый цвет, потирая запястья
сидел Глобус – тот самый единственный выживший после нашего рейда
на банду Щекастого.
Я специально попросил надзирателей
«Карусели» - столичной тюрьмы доя особых гостей, расстегнуть
«пращника». Это в «Десяти пальцах» сидел всякий сброд вроде
мошенников, карманников и любителей почесать кулаки, а здесь
«гостили» представители ОПГ – сливки со дна Дождливого города. Они
умели ценить подобные жесты, ведь сидеть на допросе с закованными
за спиной руками, да ещё когда они пристёгнуты к кольцу позади на
уровне затылка…
- Кого я вижу, инспектор! Всё ещё
младший или ваше начальство оценило вас в должной мере? –
ухмыльнулся тонкими бледными губами Глобус отрывая взгляд от
зарешётчатого окна.
Сняв треуголку и плащ, я повесил их
на вешалку в углу, а затем встал напротив преступника внимательно
взглянув в его тёмно-зелёные глаза, в которых всегда плескалось
пламя своенравия и непокорства.