- Да, конечно, фрау Хубер, - кивнул
я, просовывая указательный палец в отверстие, оставленное пулей в
шляпе. - И эта прекрасная фройляйн тоже.
А спустя час мы уже сидели за
накрытым столом, сервированным дюжиной различных блюд, и ели
столовыми приборами с белых фарфоровых тарелок. Убеждён, что еда
должна красиво подаваться и быть вкусной. Мой каприз. Наверное, это
всё из-за армии, в которой я провёл столько лет. Мятый котелок с
серой кашей или коричневой водянистой похлёбкой с куском отвратного
хлеба из года в год сделали меня эстетом.
Анна, приведённая в божеский вид фрау
Хубер и моей служанкой Мартой, ела с жадностью, впрочем, также, как
и Боцман, никогда не страдавший плохим аппетитом. А вот стажёр мой
что-то взгрустнул и уставился на свои руки. Он то поворачивал их
ладонями то вверх, то вниз.
Домоправительница моя и по
совместительству воспитательница дочери с презрением смотрела на
эти манипуляции. По её мнению, трапеза не время для игр. А вот
Клара в жёлтом платьице и с волосами, собранными на затылке в узел,
смотрела на Ганса с интересом, болтая ножками в сандаликах,
свисающих со стула. Какая же она всё-таки у меня красавица!
- Мне кажется, что у меня руки в
крови, - медленно произнёс стажёр, бросив на меня виноватый
взгляд.
Анна, поправив рукой жидкую прядь
волос, выбившуюся из-под платка, ловко, орудовала вилкой,
забрасывая в рот картофель и мясо. Курносый нос девчонки, покрытый
веснушками, втягивал ароматы покрывающих стол блюд, а глаза
сверкали от восторга. Наверное, никогда она не видела столько еды
перед собой.
Я кивнул на увлечённую девчушку
Шумахеру. Поставив локти на стол и сплетя пальцы перед собой,
спросил:
- Ганс, смотря на неё, ты всё ещё
чувствуешь, что твои руки в крови?
Парнишка замешкался, наблюдая за
счастливой и живой рабыней, подавился слюной, пытаясь что-то
сказать, кашлянул, а затем просто отрицательно помотал головой под
внимательным взглядом Боцмана, улыбнувшегося так, как это умеет
только он один - уголком рта.
- Нет, - наконец-то
коротко выдавил из себя стажёр, всего секунду разглядывая свои
пальцы, а затем решительно вооружившись ножом и вилкой. – Теперь
нет, гер Бюлов. Я вас понял.
Старая карга всегда умела
удивить. То она умудрялась перевернуть во время спокойной погоды
почтовый пароходик, из-за чего вся поверхность воды была покрыта
раскисшими посылками и письмами (словно кусками медицинского
пластыря, кое-как налепленными горе-доктором на тело больного), то
затопить Серый квартал, хотя накануне у набережной вода доходила
только до нижней отметки, выскобленной на гранитных глыбах. Но
больше всего древняя река обожала приносить подарки городской
страже.