На следующий день я заглянул в королевскую торговую гильдию.
Фрахтовать корабли было пока рано, но вот договориться о том, чтобы
для моих бочонков было место на одной из телег, стоило. Я пока не
оброс собственными торговыми связями, поэтому вел дела через
канцелярию Кая Фотена. Я уже давно понял, что полной независимости
и самостоятельности мне не видать, да и времени и сил на
выстраивание своей торговой империи у меня не было. Пока я
ограничивался эксплуатацией Мирои: река была судоходной, что
позволяло спокойно сплавлять по ней не только бочки и кувшины с
самогоном и настойками, но также торговать с побережьем корабельным
лесом, которого на моих землях было достаточно.
Помещение гильдии встретило меня чистыми стенами, просторными
коридорами и новенькими гобеленами на стенах — здание капитально
обновили после штурма Пите паринийцами, и оно еще не успело
обветшать. В нескольких сценах на ткани я, к собственному смущению,
узнал себя. Вон там, в третьем ряду, за спиной Кая Фотена,
подозрительно знакомая рожа с писчьим хвостиком на макушке.
Я быстро разделался со всеми вопросами по грузоперевозкам с
невысоким клерком, который временами косился на мой баронский
жетон, после чего отправился прогуляться по городу. Хотелось
размять ноги и немного подумать о том, что же делать дальше.
Пите восстал из пепла и опять превратился в шумную, местами
грязную, но при этом обворожительную столицу Клерии. Выводов из
штурма никаких сделано не было, так что портовые территории и доки
опять поросли ветхими деревянными строениями, которые вспыхнут, как
спичка, если ситуация с десантом повторится. Я пытался осторожно
намекнуть Каю, что стоило бы перевести все строительство в городе
на камень, но король только отмахнулся: город надо было
восстанавливать, и быстро, а камень был намного дороже, чем
строительство из дерева. Так что каменным Пите остался только в
среднем и верхнем городе, где существовал мораторий на «ветхие
постройки из древесины», а вот районы, откуда я выбрался благодаря
лото, остались пожароопасными.
Можно было бы сказать, что Кай проявил в этом вопросе
безалаберность, но я мог понять монарха: война и два сожженных
города пробили в казне такую брешь, что латать ее придется еще
десятилетия. Поступления в казну с налогов сократились, торговля
почти год была парализована. Клерия несла огромные убытки и только
на третий год после попытки штурмовать Миллер, все более-менее
вернулось на круги своя.