Выгонка же относительно чистого спирта была проектом если не
финансовым, то стратегическим. Я плешь Каю уже проел с дезинфекцией
и применением спирта в медицине для обработки ран и мытья рук и
инструмента, так что потихонечку приближался к государственному
контракту для армии — на каждые три-пять сотен бойцов в войске был
штатный лекарь, который занимался обработкой ран и лечением солдат.
От сепсиса и инфекций после простейших хирургических манипуляций
людей косило нещадно: серьезное ранение часто заканчивалось
ампутацией, которую переживали далеко не все, а если человек и
выдерживал распил кости и последующее зашивание или прижигание
культи, то очень часто начиналось воспаление и гангрена. Думать о
том, что мои методы только увеличат число калек в этом неспокойном
мире, не хотелось.
Отдельный уговор у меня был с учеными при королевском институте.
Если так вообще можно было назвать столичную шарагу, где изучалась
грамота, история Клерии, счет и еще пара предметов. Местные ученые
кое-как занимались алхимией, так что я оставил заказ на состав,
который приводит к потере сознания в ходе вдыхания паров. Я
банально хотел, чтобы тут наконец-то начали варить эфир, который
опять же, снимет массу вопросов в плане анестезии. Возможно, где-то
подобный раствор уже был изобретен, но пока я с ним не
сталкивался.
Почему я вообще занимался развитием медицинских направлений?
Даже не знаю. Наверное, дело в культурном шоке: я до сих пор
старался мыться здесь каждый день, активно использовал мыло,
которым тут приводили в порядок ткани, опасался заражения крови или
столбняка. Дома все эти вопросы не имели никакого значения, а тут
же, в условиях средневековья, я краем сознания всегда чувствовал,
что смерть от кровавого поноса вот тут, за углом, ждет меня, такого
молодого и красивого.
Казалось бы, столько лет прошло, но я до сих пор не переставал
удивляться, как сильно боги и магия тормозили прогресс в Таллерии.
Люди буквально не искали обходных путей, если что-то можно было
сделать с помощью магии или молитвы, просто опускали руки. Даже
местная грамота и та, замерла где-то на уровне начала христианской
эпохи: тут до сих пор писали на выделанных шкурах и отвратительного
качества папирусе, который ломался при любом загибе. Серьезные
документы делали на пергаменте из тонко выделанной кожи, но и это
не особо спасало, потому что стоили такие документы каких-то
совершенно сумасшедших денег.