Я насыщался неспешно, всем видом показывая, что мне здесь уютно, хорошо, еда из лучших продуктов и приготовлена просто отменно.
Он поглядывал на меня испытующе, оба знаем, совместная трапеза укрепляет доверие друг к другу и даже создает некий мост, но уже на пирогах с медом со двора донесся стук копыт, коней не меньше десятка, громкие уверенные голоса, шум, конское ржание.
Герцог прислушался, сказал без особой радости:
– Мой младший брат Лерман. Молодой, но деятельный.
– Знакомо, – согласился я. – Пока свободой горим, пока сердца для чести живы… Обычные забавы с пьянками и доступными женщинами не устраивают?
Он криво усмехнулся.
– Нет. Он еще не верит, что мир давно поделен. Любая попытка что-то в нем поменять может улучшить и ухудшить, но второе намного вероятнее.
– Особенно, – снова согласился я, – если менять берутся молодые, горячие и честные.
Он взглянул с любопытством.
– Но вы тоже молоды. Еще моложе моего брата. Но вы осторожны, остальные молодые могут назвать ваше поведение, уж не обижайтесь, трусостью.
– Сам так называл, – ответил я. – Я же понимаю, все, кто думает не так, как мы, дураки набитые. И обязательно тупые и ничего не понимают.
Вошли молчаливые и вышколенные слуги, быстро и аккуратно зажгли свечи у входа, а потом и вдоль стен всего зала. Вечер, оказывается, уже наступил, я за ужином и не заметил, что значит, он оказался совсем не таким напряженным, как мне чудилось.
Слуги исчезли, тихие, как тени, а в зал быстро и шумно вошел, почти вбежал, высокий воин в доспехах, несколько щеголеватых, но добротных и прекрасно подогнанных, шлем на сгибе локтя левой руки, а правой на ходу придерживает на боку ножны с торчащей рукоятью меча.
Вперив в меня взгляд огненных глаз, он даже остановился, посмотрел на герцога с гневом и возмущением.
– Брат! – вскрикнул он таким голосом, что больше пристало бы на заполненной народом площади. – Что я вижу?.. Мне во дворе сказали, что у тебя за столом презренный прислужник королевы?
Герцог нахмурился, бросил на меня виноватый взгляд.
– Лерман, – сказал он резко, – если хочешь сказать нечто мне лично, у тебя будет время.
– Я говорю сейчас! – вскрикнул воин.
– Если готов разделить с нами трапезу, – сказал герцог настойчиво, – переоденься и приходи к столу.
Воин вздернулся, словно его ударили снизу.