Альбер, заимствовавший от людей, которых он посещал, привычку все, что бы ни случилось, обращать в шутку (эта милая черта характера и теперь еще сохраняется у некоторых субъектов известного класса), первым прервал молчание, воскликнув:
– Уф, черт возьми, я едва не задохнулся в этой клетке! Почтенный папаша мог спасти меня двумя способами: или раскрыв двери нашего заключения, или убравшись отсюда! Он предпочел второе – ну, тем лучше для него и для нас! Но вообрази себе фигуру виновника моих дней, если бы он вздумал раздвинуть половинки занавеса! Последовал бы диалог, имевший место при открытии убежища некоего господина в гардеробном шкафу в два часа утра: «Что вы тут делаете?» – «Прогуливаюсь!» Потеха!.. Но что за мрачный вид у тебя? Неужели тебя так устрашило наше приключение?
– Нет, но я все думаю.
– О чем?
– Сейчас узнаешь.
– Как ты находишь идею папаши выдать Стефанию за Эдмона?
– Вот именно об этом я и хотел поговорить с тобой… Но сначала скажи мне, зачем ты привел меня сюда?
Этот вопрос сразу придал физиономии Альбера то серьезное и отчасти беспокойное выражение, с которым он вошел в этот салон в сопровождении своего друга.
– Видишь ли, – сказал он, – я хочу просить тебя об одной услуге…
– Если только она в пределах моих возможностей, – отвечал Сеген, – ведь ты знаешь, что я всегда твой покорный слуга.
– Дело касается твоей специальности, то есть денег. Скажи мне, как ваши корреспонденты рассчитываются за свои авансы, получаемые от вас?
– Да очень просто – сведением баланса в конце каждого месяца.
– Твой ответ не совсем ясен для меня. Но как бы там ни было, а я, кажется, пропал, если ты не придешь ко мне на помощь: мне остается или пустить себе пулю в лоб, или бежать в Америку, спасаясь от гнева Прево-папаши!
– В чем же дело?
– Прошлый месяц я был увлечен адской игрой.
– И, конечно, проиграл?
– Естественно!
– Сколько?
– Боюсь сказать.
– Не ребячься, говори!
– Полмиллиона!
– Черт возьми, ты-таки преуспеваешь! И это в прошлом месяце, говоришь? Как же ты расплатился?
– Я сделал перевод уплаты этих пятисот тысяч франков на счет папаши, подписанный Мистенфлютом или, кажется, Баландаром, если не ошибаюсь.
– Так. Но по этому переводу, братец, не будет ни гроша уплачено, и твои Мистенфлют или Баландар будут опротестованы!
– Ты, однако же, не понимаешь, что я хочу сказать…