— А вы чем занимаетесь? — чтобы хоть
что-то сказать, спросила я.
— Я Серёжины дела веду. Вела...
— И всё?
— И всё.
— Так. — Я потерла лицо ладонью,
сгоняя остатки сна, и села поудобнее. — А Серёжа... Сергей, чем
занимался?
— Он статьи писал. Научные. И
книгу.
— Книгу-то дописал? О чем она? Может,
я читала?
— Она не издана, он не успел.
Говорил, что она еще не отшлифована. А надо, чтобы стала идеальной.
Что это труд его жизни.
— А вы, Ирина, что делали, пока он
писал свои статьи и книгу?
— Ну как?.. Дом, хозяйство, дача, ему
помощь во всем. Я ведь его жена. Была, — последовал тихий всхлип. —
А он талант, гений.
— О-о-о, как всё запущенно, —
пробормотала я и мягко поинтересовалась. — Ирина, а мне вы
написали, чтобы я — что? Вам помощь какая-то срочная нужна? Вы
скажите, если в моих силах...
— Я вам не писала, Агата, — перебила
она. — Это же вы мне сейчас позвонили.
— Странно, — озадачилась я, но
выяснять дальше ничего не стала. У человека горе, а тут я
подвернулась.
— Я рада, что вы ошиблись номером и
попали ко мне, Агата. Не иначе, вас ангелы направили. Я же сидела,
смотрела на эти баночки с таблетками Серёжи и думала... Больно,
Агатушка. Вся жизнь ведь с ним прошла. Пятьдесят лет бок о бок. Мы
поженились, когда мне едва исполнилось восемнадцать. И вот его
больше нет, только я одна... Снотворного много осталось, и я...
— О господи! — выдохнула я, осознав,
что именно мне сейчас говорит эта женщина, потерявшая вчера
супруга, с которым они прожили вместе полвека.
И возраст ее сразу же посчитался. Ей
же под семьдесят сейчас, выходит, а я к ней просто по имени. И
слова про снотворное осознала...
— Ирина, простите, не знаю вашего
отчества, а не пойти ли нам с вами выпить чаю? — кашлянув, спросила
я. — И вы мне расскажете, каково это — выйти замуж в восемнадцать
лет, прожить с мужчиной полвека и не растерять чувства. Потому что
мне вот двадцать три, но я пока совершенно не готова к серьезным
отношениям.
— Чаю? А пойдемте, Агата. Мне так
нужно хоть с кем-то поговорить, само провидение мне вас послало. А
то бы я ведь глупостей натворила, а мне еще Серёжу хоронить, —
всхлип в этот раз был тише, но и его старательно подавили. — А
отчества не нужно.
Это было самое странное чаепитие в
моей жизни. И она, и я, мы пили каждая свой чай в своей квартире. Я
что-то грызла, наощупь вытаскивая из вазы то ли печеньки, то ли
сушки, то ли вафли, и слушала. Успело рассвести, я сварганила себе
на завтрак бутерброд и сварила кофе с гвоздикой по рецепту Ирины,
так и не пожелавшей назвать мне свое отчество. Так чаепитие плавно
перешло в кофепитие. А мы всё беседовали.