Энрихе потёр виски, выждал положенное время, убедился, что
алайцы мертвы, вышел в коридор и, кивнув охраннику, отправился
собирать вещи. На лице его не отражалось ничего, кроме
усталости.
***
Когда-то домов камня было девять. Они символизировали девять
энергий этого мира, девять его цветов.
Дома Аметиста и Сапфира, ныне процветающие.
Дома Оникса и Ильмариина, зелёного камня, добываемого на Итрее,
планете четырёх солнц, ныне отодвинутые более сильными, но
сохранившие чистоту крови Истока.
Дом Обсидиана, остатки которого смешались с живущими на
Гране.
Дома Белого Нефрита и Блезиара, угасающие и разъедаемые
внутренними противоречиями, склоками и генетическими болезнями.
Дом Нарьяграат – Темного королевского граната, эрцоги которого
склонны считать себя единственными наследниками императорской
крови.
Дом Кешлы – разбитого, проклятого камня. Мёртвый дом.
Энрихе сам не понимал, отчего всплыла в его памяти эта
генеалогия, и почему генеалогическое древо заслонило вдруг лицо
Агескела Эйвори, сродного брата эрцога дома Нарьяграат. Ублюдка,
вечно кривящего губы и возникающего в родовом зале Алдиваара, как
тень между вековых колонн из тэрранских склитов.
Тэрра была искусственной и искуснейше воссозданной копией
некогда утерянной Земли. Геологи и инженеры скопировали её до
мелочей по старинным картам.
На ней было пять континентов, названных в честь земных – Акрика,
Америа, Эвроза, Азиа и Арктида.
Родовое поместье дома Нарьяграат было, как и на Земле,
расположено на самом благоприятном по климату континенте – Арктиде.
Вечнозеленые леса, шипение гейзеров, воздух, пьянящий и
влажный.
И черные глаза Хелеки Эславэ... Здесь, на Тэрре, он впервые
увидел её.
«Сердце опять проснулось, – поморщился Энрихе, растирая грудь. –
Как некстати».
И тут же кто-то выразил желание войти: замигал сигнал над
дверной мембраной.
Оказалось, медик. Помозолил глаза непривычной красной формой,
помахал диагностическим приборчиком, построжился, но ушёл, когда
Энрихе объяснил ему, что вынужден срочно лететь восвояси.
Хаго явился спустя пару минут после медика, едва разошлись.
Сейчас начнётся...
Энрихе не собирался объяснять своё поведение, но хоть что-то
говорить всё же придётся? Или – промолчать?
Они встретились глазами. У капитана были зелёные с золотыми
искрами глаза.
Энрихе показалось вдруг, что зелень в них та же, что и на лицах
убитых алайцев. Труп. Ходячий мертвец. Потому его и убить не
могут…