— Но… — я был ошеломлён его напором, но всё равно пытался
отстоять своё мнение, однако инспектор даже не дал мне рта
раскрыть.
— Умышленное использование человека в теологических практиках,
равно как и неоказание помощи против эктоплазменных сущностей —
самые тяжелые статьи уголовного кодекса для богоборцев. — Нюхач
отбросил напускное участие и глядел на меня с угрозой и презрением.
— Для подобных обвинений нужны весомые доказательства. Ты можешь
чем-то подтвердить свои слова?
— У нас стояли камеры… — начал было я, но инспектор снова меня
перебил.
— Видеозаписывающая аппаратура в месте появления духов выходит
из строя вне зависимости от того, аналоговая она или цифровая, —
выдал Мочинский особо неприятным голосом. — Может, у тебя есть
свидетели? Тоже нет? И ты хочешь, чтобы все поверили, что госпожа
Терентьева, жена владельца крупной строительной корпорации и дочь
известного на всю страну богоборца, грубо нарушила закон и пыталась
тебя убить? Или всё было наоборот, это ты хотел прикрыться ею от
одержимого? А может, всё было не так? Твои коллеги и начальник
говорят, что ты неоднократно проявлял агрессию к посетителям.
Оскорблял девушек, пытался приставать. Услышав тревогу, ты решил
воспользоваться моментом и не дал Тереньтевой эвакуироваться со
всеми, но жертва оказалась тебе не по зубам. И теперь ты специально
обвиняешь её, чтобы отвести от себя подозрения.
— Это ложь! — под градом обвинений я поначалу опешил, но затем
разозлился и подскочил с кровати, сжав кулаки. — Это всё неправда!
Я никогда! Да я…
— Правда это или нет, будет разбираться следствие, если,
конечно, до этого дойдёт. — Моя вспышка ничуть не смутила
Мочинского. — Однако, если ты продолжишь обвинять госпожу
Терентьеву, у меня просто не будет другого выхода, кроме как
передать показания твоих коллег в следственный комитет. Я и так с
трудом убедил Дмитрия Степановича не подавать заявление, пока сам
во всём не разберусь, но если ты не настроен сотрудничать, я умываю
руки. Напишу рапорт, и пусть тобой полиция занимается.
— Но я ни в чём не виноват… — угрюмо буркнул я, чувствуя, как
проходит запал злости и меня начинает морозить. — Я ничего такого
не делал.
— И я тебе верю, — вновь натянул улыбку на морду нюхаль. —
Наверняка твой начальник просто пытается тобой прикрыться, вот и
приказал дать такие показания. Сам накосячил, ни инструктаж толком
не провёл, ни эвакуацию нормально организовать не смог, вот и ищет
козла отпущения. Но, понимаешь, незнание закона не освобождает от
ответственности. Ты в журнале по технике безопасности расписался?
Расписался. Теперь сам себе злобный буратино. Вопрос в том, по
какой статье пойдёшь. Одно дело просто нарушение инструкций
гражданской обороны, а преступная халатность с угрозой для жизни —
это совсем другое, согласись.