Я был рад, что первые годы жизни я не имел управления над телом.
Ходить под себя? Нет, спасибо, мне хватает и картинки того, что
происходит. Время летело быстро, это я понял на третий день
рождения Гарри. Хотя, нужно привыкать, что Гарри теперь не кто
иной, как я. Что же такого странного в этом событии? Я не помнил
второго дня рождения, и, скорее всего, значительного куска жизни
тела после него. Я не замечал, что временами погружался в некоторое
подобие сна на разное время. Это могло длиться как несколько минут,
так и несколько месяцев.
На самом деле, чем больше проходило времени, тем больше
возникали панические мысли о том, что я так и останусь сторонним
наблюдателем. Ведь вдруг окажется, что я навсегда останусь лишь
гостем в душе мальчика. Вторая истерика мне была не нужна — уж
слишком сильно я поверил в надежду о новой жизни.
Отогнать эти мысли прочь помог мой сон. Точнее, все последующие
сны. После каждого пробуждения этакий экран, через который я
наблюдал за жизнью тела, как будто бы становился всё ближе. А уж
после того, как я смог повлиять на тело, пусть и незначительно,
подобные мысли и вовсе перестали возникать.
Если бы я мог прыгать от счастья и кричать, в тот момент я бы
это делал. И очень долго. Я впервые за два с половиной года с
момента смерти почувствовал тело. Смутно, как будто всё тело было
ватным, но я ликовал. Жаль, что продлилось это недолго, всего
несколько секунд. Это отняло у меня практически все силы, и я снова
провалился в сон.
Запоминающихся событий за первые годы моей жизни произошло
удивительно мало. Хотя, наверное, это нормально? Себя прошлого
ребёнком я ведь и не помню почти. Точнее, как раз-таки и вспомнил,
но, за неимением важных событий, эти знания снова начали
затираться. Дни в основном сливались для меня в однообразную
картинку. Я оказался очень тихим ребёнком, по сравнению с моим
кузеном Дадли. Несмотря на это, мы вполне нормально играли вместе,
ссор и драк у нас ещё не было.
С старшими Дурслями, в особенности с Петунией, всё сложилось на
удивление хорошо. Порой, я ловил на себе уж слишком странные и
непонятные взгляды от тёти, но, к счастью, всё обошлось. Относились
ко мне как к родному, ничем не обделяли.
Ходить я, оказывается, уже умел, причём весьма умело для
годовалого ребенка, в то время как Дадли только начинал делать
неуверенные шажки. А вот с речью была проблема. Когда кузен вовсю
что-то щебетал, я обратил внимание на то, что тело молчит.
Возможно, это связано с моим положением. Заметил не я один. Меня
возили по различным врачам, но все разводили руками. Зато не
оставили без внимания мою гетерохромию. В остальном я оказался
полностью здоров.