Не сразу я задумался, а почему я вообще понимаю английский? Нет,
через пару лет вполне можно было научиться, но я ведь понимал слова
сразу же после попадания. Память маленького Гарри подсказала? Но
почему тогда я не помню ничего до попадания? Решил даже не
задумываться об этом и принять как факт, ведь вряд ли я
когда-нибудь узнаю ответ.
Помимо того, что я наблюдал за жизнью моего нового тела, я
размышлял. И в первую очередь мои мысли касались магии. Да, магия
здесь существовала, хотя и не в повседневной жизни. Скорее всего,
маги скрываются от глаз обычных людей в подполье или даже в
каком-нибудь волшебном мире, параллельном этому. Не знай я точно,
что она существует, и подумал бы что просто переродился в своём же
мире. Правда, в недалеком прошлом.
Конечно же, главной темой моих размышлений был очевидный вопрос
— а являюсь ли я сам магом?
Впрочем, в скором времени все сомнения исчезли. Первое
проявление магии принесло мне аж две радостных новости. Первой и
самой очевидной было то, что я маг и могу колдовать. Развеивающиеся
сомнения, что сидят где-то внутри, всегда приносят радость. Так
что, будни попаданца, ждите меня! Вторая же принесла облегчение,
что я точно не немой и говорить могу. Просто, когда я случайно
спихнул со стола стакан и тот разбился, он починился на глазах
Петунии. А затем я спросил: «Ты не сердишься?». Я видел борьбу
внутри тёти, и, когда она что-то для себя решила, она просто
подошла и обняла меня. Вечером об этом уже знал Вернон, но ничего в
их отношении ко мне не изменилось. Исходя из этого, я сделал два
вывода. Первый: мои опекуны знают о магии, более того, всё это
время ждали от меня её проявления. Второй: я, несмотря на роль
зрителя, кажется… Привязался к ним. В один момент, мои эмоции и
эмоции тела начали сливаться воедино, влияя друг на друга.
Чем старше становилось тело, тем чаще и дольше я впадал в
спячку. В конце концов, и моё «заточение» подошло к концу.
Просто в один момент понял, что на кровати лежу Я, а не тело, за
которым я наблюдал столько времени. Минут двадцать я просто лежал и
не мог поверить, что наконец-то это свершилось. Слёзы ручьём текли
из глаз, а рукава пижамы уже были мокрыми оттого, что я постоянно
вытирал ими лицо. Эмоции, долго время не находившие нормального
выхода, взяли надо мной верх. Когда же я смог взять себя в руки, я
осмотрелся. На часах было без пяти семь утра. Все ещё спали.