Внешне, дочь казалась совершенно спокойной, я же наоборот, очень
сильно нервничал, что не осталось без внимания.
– Да не переживай ты так, не на всегда же расстаемся. Всего,
каких-то сто лет, подумаешь срок. – вот и пойми по ее совершенно
спокойному голосу, иронизирует или говорит на полном серьезе.
– Хорошо тебе рассуждать, сегодня нырок, а мне еще месяц в реале
горбатиться. – делаю, слабую попытку отшутится. – Давай живо
умываться, до нырка еще очень много дел.
Сделать предстояло действительно много. Последний, так сказать
контрольный медосмотр с последующим полным очищением
пищеварительной системы, заключительный сеанс с психологом,
комплекс прививок и прощание с друзьями, а затем вводный инструктаж
и сам нырок.
Нырком мы между собой называем погружение в виртуальную
реальность при помощи капсулы анабиоза сроком на сто лет, не самый
приятный, но единственный способ пережить последствия ядерной
войны.
Посетив медиков, которые подтвердили, что за последние два дня
здоровье дочери не ухудшилось и, получив добро от психолога,
отправились в школу.
В группе, с которой почти четыре года назад начала учиться Даша
осталось всего одиннадцать детей из тридцати семи. Остальные уже
погрузились в виртуал, а оставшиеся собрались, что бы попрощаться с
моей дочерью.
Из десятка шумных ребят, обступивших мою девочку, я выделил для
себя троих. Их взгляды отличались от остальных. Они, как и все
радовались, что, наконец, настал черед погружения для их подруги,
но при этом грустили, так как знали, что уже никогда не увидятся с
ней. Эти трое не прошли отбор, и не имели шанса на погружение.
Физически или психологически, они не могли пережить анабиоз, и им
суждено было прожить свою жизнь, обеспечивая сон своих товарищей. Я
лично знал родителей двоих из них, которые так же решили остаться
для работы в числе обслуживающего персонала, хотя по всем
параметрам подходили под анабиоз. Все-таки оставить своих детей,
для них выше человеческого предела.
Прощание вышло достаточно эмоциональным, бурным, громким.
Уходила Даша с мокрыми глазами, но с гордо поднятой головой и не
оборачиваясь.
А я старательно переваривал в мыслях только что увиденное.
Обнимаясь в прощании со своими друзьями, дочь совершенно незаметно,
во всяком случае она так думала, чмокнула в щеку высокого, худого
паренька в очках, и именно после прощания с ним ее глаза стали
мокрыми. Неужели я, что то пропустил. Ведь ей всего десять. Но
тактично не стал поднимать этот вопрос сейчас. Раз меня не
поставили в известность, значит, я это заслужил своими постоянными
отлучками в рейды. Все-таки, надо было больше времени проводить с
дочерью, надо было.