– Но, Софи, такие ужасные люди!
– Почему же непременно ужасные? Поставим лампы в каждую комнату. А вечерами все будут собираться в гостиной и слушать твое пение. Я знаю место, где можно раздобыть пианино.
Лили приподнялась на локте.
– Но мама не захочет терпеть чужих людей в доме.
– Ну, если явится какой-нибудь неприятный человек, она всегда может сказать, что все комнаты заняты. Ты мне только помоги уговорить ее, Лили, хорошо?
Лили опустила голову на подушку.
– Хорошо, – тихо сказала она.
– Я-то каждый день вижу людей, но ведь ты и Конни не видите никого. Это очень плохо. Вы так одичаете. Может быть, даже подурнеете.
На следующий день после ужина Лили читала вслух «Юлия Цезаря»[22]. Мать шила. Младшие сестры, сидя на полу, распускали старые детские одеяльца, наматывая клубки пряжи. Лили дочитала сцену до конца и глянула на Софи.
– Устали глаза, дорогая? – спросила мать. – Давай я почитаю немного.
– Нет, мама. Вот Софи что-то хочет тебе сказать.
– Мама, – медленно начала Софи. – Наш дом очень большой. Слишком большой для нас. Как ты думаешь, что, если нам приспособить его под пансион?
– Что? Что ты такое говоришь, Софи?
Софи выхватила из-за спины вывеску и поставила себе на колени. Мать несколько секунд смотрела, ошеломленная, потом в гневе поднялась с места.
– Софи, ты не в своем уме! Как тебе могло прийти в голову что-либо подобное? И где ты откопала эту пакость? Сию же минуту выбрось ее вон! Ты просто по молодости лет не понимаешь того, что говоришь. Удивляюсь тебе, Софи.
В «Вязах» не принято было повышать голос. Констанс заплакала.
Лили сказала:
– Мама! Мамочка, дорогая, не торопись, подумай.
– О чем тут думать?
Софи подняла голову и, глядя матери прямо в глаза, сказала размеренно и веско:
– Папа одобрил бы это. Папа сам посоветовал бы нам так поступить.
Мать вскрикнула, точно от удара.
– С чего ты это взяла, Софи?
– Кто любит, тот постоянно думает о тех, кого любит. Вот и папа думает о нас. И надеется, что мы найдем выход – именно что-нибудь вроде этого.
– Девочки, ступайте, оставьте меня вдвоем с Софи.
– Я тоже останусь, мама, – возразила Лили. – А ты, Констанс, иди погуляй в саду.
Констанс обхватила колени матери.
– Я не хочу уходить одна. Мамочка, позволь мне не уходить.
Слова Софи так потрясли Беату, что после первой вспышки ей не удавалось вновь овладеть своим голосом. Вся дрожа, она отошла к дальнему окну. Она чувствовала, что ей некуда деться, что ее силой втаскивают обратно в жизнь.