- Эм… - даже растерялся я. – Алле?
- Петя? – уточнил голос.
Я нахмурился. Кто же это? Никак не мог вспомнить. А кто хочет
помнить тех, кому денег должен?
- Мммм… Дааа… - осторожно согласился я.
- Петенька! Что-то странное творится! Из квартиры все пропали! И
родители, и бабушка! Соседи не откликаются…
- Слушай, а ты кто? – не нашел ничего умнее, чем спросить,
я.
- Ну, как же… Смородина, из параллельной…
Конечно! Кто еще может сам себя прозвищем называть! Смородина.
Потому что лицо вечно кислое. Тощая невзрачная блондинка в круглых
очках с толстыми стеклами. Мне ее даже жалко иногда. Она все время
всем пирожки своего приготовления предлагала. Все ржали и
отказывались. А я взял как-то. Вкусный пирожок с яблоком был…
И тыщу хотел ей вернуть, но из головы вылетело.
- Точно! Смородина, - подытожил я.
- Петь! Мне Надежда Юрьевна ответила! – дрожащим голосом,
прикрывая динамик ладонью, сказала мать. – Говорит, у нее все
домашние куда-то ушли, пока она спала и не возвращаются, тоже на
телефон не отвечают.
- Смородина, подожди сек, - сказал я в трубку и обратился к
маман. - Надежда Юрьевна, это кто?
- Это парикмахер, - почему-то обиделась та. – Тебя в том месяце
стригла, между прочим.
Я пожал плечами. Как будто я помнить должен как ту тетку
звали.
- Петенька… - тихо позвал меня мой телефон.
- Да, Смородин, я тут.
- Что делать? Мне так страшно! А еще телевизор по всем каналам
что-то странное показывает!
- Мелочь! Включи ящик! – тут же отреагировал я, а Смородине
кинул. – Виси пока.
Телевизор стоял на кухне, скорее как бутафория, и включался
крайне редко. Но работал.
Сеструха скорчила недовольную мину, но пульт достала и кнопку
щелкнула. Синий экран. А посередине: «Внимание! Информация будет
дана в 10-00 АМ по Гринвичу».
- Че, блин? – не понял я. – Мам, а у нас это когда будет, если
10-00 по Гринвичу до полудня?
- Час дня, - растерянно сообщила маман.
- Эй, Смородина! Ты тут еще?
- Да…
- Слыш, до тринадцати нуль-нуль ждем, че ящик покажет.
- А вдруг телефон потом работать не будет? Петь… - Смородина
ненадолго замолчала, потом тихо-тихо спросила. – А можно мне к тебе
прийти? Одной совсем плохо.
Я почесал затылок и оглядел присутствующих. Мамка договаривалась
с парикмахершей, что та придет к ним. Сеструха пялилась в экран
телека и пила через трубочку молоко. Сигизмундовна жрала десятый
блин.