— Святик очень любит чистоту, — видимо, чтобы хоть как-то
сгладить бросающуюся в глаза чистоту, заявила бабка с невозмутимым
видом.
В ответ Ольга только сдержанно кивнула, потом повернулась к
Святославу:
— Над чем же вы сейчас работаете, Святослав Богданович? —
вежливо спросила она, заставив меня сдержанно улыбаться.
Святик надул щёки, судорожно придумывая, чтобы ей такого
ответить. Бабушка же затянула на лицо улыбку, схватила Ольгу под
руку и повела к столу, явно спасая положение Святика:
— Взгляните, Олечка, эти горелки мы заказывали из столицы, их
совсем ненужно поджигать, просто повернуть рычажок, срабатывает
маленький огненный артефакт, и огненная ойра внутри раскаляется за
несколько секунд.
— У меня такие же, — сдержанно призналась Ольга, покосившись на
меня.
Пока бабка показывала Ольге лабораторию, я отправился изучать
содержимое полок. У меня глаза разбегались от разнообразия настоек
и ингредиентов. Была бы моя воля — половину забрал, но вряд ли оно
всё уместится в моих карманах. Сразу приметил пузырёк яда редких
лягушек окопипи — так их зовут жители Материка Великих равнин, где
они обитают. Приметил экстракт сине-зелёных водорослей, который мне
наверняка пригодиться.
Пока Святик рассказывал Ольге, чем он сейчас занимается,
сконфуженно выдумывая на ходу какое-то лекарство от гангрены, я эти
два пузырька стащил и быстро передвинул на пустые места другие
пузырьки. Но самое интересное наверняка хранилось в железном шкафу
с магической печатью, и туда так просто не влезть без
Святослава.
— А что там? — вклинился я в их разговор, ткнув пальцем на
шкаф.
— Ойра и редкие ингредиенты, — спокойно пояснил Святик, явно
обрадовавшийся, что больше не нужно нести чушь. — У меня чешуя
василиска есть и даже перо Жар-птицы, — гордо заявил он.
— Правда?! Покажете? Никогда не видела пера Жар-птицы. Они разве
не вымерли?
— Вымерли, — вздохнул Святослав, — это перо мне осталось от
отца.
Святик взмахнул рукой, вырисовывая в воздухе символ —
шестиконечная звезда, проще этого защитного символа разве что
простые геометрические фигуры.
Печать тут же приняла ключ, отозвалась зелёным сиянием, щёлкнул
замок и дверь медленно открылась.
Святослав осторожно извлёк оттуда стеклянный ящик, в котором
лежало едва заметно сияющее вытянутое и тонкое золотое перо. Сейчас
его сияние почти не было видно, но, если выключить свет, оно будет
гореть как огненная ойра. А я ведь и не знал, что у нас есть это
перо. Продай мы его — наверняка можно было бы с лихвой покрыть
расходы на зелье для мамы. Но продавать его, конечно же, нельзя —
это семейная реликвия.